Расскажи это птичкам

– А почему я должен молчать? – Энсон откинулся на стуле и вопросительно взглянул на Хармаса. – У нас тут убийство на первой полосе. Все в округе меня знают. Я продал Барлоу полис. Это отличная реклама не только для меня, но и для компании. Именно после таких случаев продажи идут вверх. Разумеется, при условии, что деньги будут выплачены.

– Мэддокс не хотел, чтобы ты говорил с прессой, – сказал Хармас.

– Почему?

– Думает, тут что-то не чисто.

Энсон улыбнулся, помешивая кофе.

– Ты работаешь на него, – сказал он. – А я – на компанию. Если бы я работал так, как он считает правильным, компания бы уже обанкротилась. Да ведь ты и сам это прекрасно понимаешь! Старику давно пора на покой. Он не дает агентам возможности себя проявить!

– Когда ты застраховал Барлоу, – сказал Хармас, – Мэддоксу это не понравилось. Он попросил нарыть что-нибудь на Барлоу и его жену. У него есть досье на них обоих. Я его не видел, но, судя по тому, что он мне сказал, жена та еще штучка. Он говорит, что женщина с такой репутацией способна на все.

Энсон внезапно расплескал кофе. Он поставил чашку на стол и внимательно посмотрел на Хармаса. Его серые глаза неожиданно потемнели.

– Что еще за досье?

– Понятия не имею, я его не видел. Все со слов Мэддокса. Он считает, что она способна на все.

– Сумасшедший! – В голосе Энсона внезапно появились нотки сомнения. – Женщина была изнасилована и избита! Неужели в нем нет ничего человеческого?

– Дженсон тоже так считает, – спокойно сказал Хармас, – но я работаю с Мэддоксом уже десять лет, и он ни разу не ошибался, когда утверждал, что с полисом не все чисто.

– Это всего лишь одно из его ухищрений, чтобы не платить. Ты даже не представляешь, сколько вреда нанесет Мэддокс компании, если откажется от выплаты. Да что такое для нас эти пятьдесят тысяч по сравнению с подмоченной репутацией?

– Пятьдесят тысяч, говоришь, – повторил Хармас и улыбнулся. – Не забывай, что за год на стол Мэддокса попадает около двух тысяч подобных заявлений, а то и больше. А это уже другие деньги, согласись. Один полис – мелочь. Но если их две тысячи…

Энсон допил кофе.

– Хорошо. А от меня-то что нужно?

– Да ничего, собственно. Просто хотел ввести тебя в курс дела. Кому придется поработать, так это мне. Где находится дом Барлоу?

Энсон на мгновение замер, но усилием воли сумел взять себя в руки. Закурив, он в упор посмотрел на Хармаса.

– У черта на куличках, я с трудом его нашел.

– Будет проще, если ты меня туда отвезешь, – сказал Хармас, поднимаясь. – Мне нужно его осмотреть.

– Не понял, – удивился Энсон. – Как это – осмотреть? О чем ты?

– Распоряжение Мэддокса. Он хочет, чтобы я осмотрел дом, пока миссис Барлоу там нет.

– Но так же нельзя! Это что – взломать дверь и…

– Пошли! – резко сказал Хармас. – Я лишь выполняю приказ.

Энсон помешкал, затем поднялся и послушно пошел вслед за Хармасом. Они направились к машине Энсона, припаркованной на другом конце улицы.

– Вот это да! – восхищенно воскликнул Хармас. – Ты это видел?

Хармас словно завороженный разглядывал сад Барлоу.

– Да, миленько, – нарочито безразлично сказал Энсон, окинув сад быстрым взглядом.

– Миленько?! Да этот парень был просто гением! А эти розы, бог мой! Вот бы Хелен на них посмотрела. Она обожает розы.

Хармас выбрался из машины, открыл ворота и принялся бродить по саду. Полюбовался золотыми рыбками в пруду, подробно рассмотрел гигантские георгины, обошел вокруг фонтана. Энсон молча наблюдал за ним, не отходя от машины.

– В жизни не видел ничего подобного! – признался Хармас и, повернувшись, посмотрел на дом. – Ты только взгляни! Какой контраст! Похоже, на дом ему было плевать с высокой колокольни.

Энсон промолчал.

Засунув руки в карманы брюк, Хармас широким шагом направился к дому. Критически осмотрев облупившуюся дверь, он надавил на нее плечом, затем, убедившись, что она достаточно крепкая, достал из кармана отмычку, и дверь тотчас же открылась.

– Ты не имеешь права заходить внутрь! – резко сказал Энсон. – Послушай, Хармас…

Не обращая на него никакого внимания, детектив торопливо прошел в гостиную. Энсону ничего не оставалось, как последовать за ним.

Хармас с любопытством огляделся по сторонам.

– Надо же, – хмыкнул он. – Иметь такой сад и жить в такой грязи! Нет, ты только взгляни на эту комнату! Она неделями ее не убирала. Сколько пыли! Это какой же неряхой нужно быть?

Энсон молча наблюдал за Хармасом. Тот подошел к столу, окинул взглядом пишущую машинку и разбросанную кипу бумаг.

– Она что, пишет книгу? – спросил он. – Или это он?

– Мне-то откуда знать, – сказал Энсон, наблюдая, как Хармас перебирает страницы. – Послушай, мы не имеем права рыться в чужих бумагах.

Не слушая его, Хармас небрежным движением придвинул к себе кресло, уселся в него и углубился в чтение. В течение следующих пяти минут он брал исписанные странички одну за другой и внимательно изучал. На его лице читался неподдельный интерес.

– Нам нельзя здесь находиться, – в который раз повторил Энсон. – Сколько еще…

Хармас отмахнулся: