Рассказы о жизни московских зданий и их обитателей

После расстрела валютчиков финансовая активность вокруг ресторана «Националь» потихоньку сошла на нет. Но иностранцев здесь не убавилось. Еще один дополнительный штришок к групповому портрету специфической публики, собиравшейся в «Национале», добавляет кинофильм «Судьба резидента», сделавший большие сборы в московском кинопрокате 1970 года. Главный герой – резидент западной разведки граф Тульев – отходит там на второй план, а сюжет активно разворачивается уже на московских улицах. Появляется новый персонаж – некий адвокат, а на самом деле прожженный валютчик и шпион иностранной разведки в исполнении Ростислава Плятта. Вот он-то как раз и любит посидеть в «Национале», осуществляя свою подрывную и вражескую деятельность. На экране мы видим интерьер кафе и завтракающих в нем иностранцев, которые на самом деле никакие не бизнесмены, а сплошь резиденты, поверх свежих газет зорко выискивающие тех, кого бы еще опутать своими липкими сетями.

В «Национале» шпион-Плятт вербует сошедшего на скользкую дорожку молодого человека, тонкошеего московского интеллигента, как-то купившего у него валюту (провокация!). Он требует от него отправиться на секретный полигон и набрать водички из местной речки и немного земли в коробочку. Недаром говорят в народе: с кем поведешься, от того и наберешься. В итоге наши органы, естественно, разоблачают шпионскую сеть, опровергая сомнения в своей компетенции и отвечая, таким образом, на некорректный вопрос: «А куда они раньше смотрели?» А они, между прочим, с самого начала все знали, потому как не только смотрели, но и слушали, причем всех, кто любил покушать в «Национале». Жучков под каждым столиком здесь водилось порядочно.

Кстати, именно в «Националь» пришел кадровый сотрудник советских спецслужб Олег Пеньковский, чтобы предложить свои услуги по продаже Родины английской разведке в лице прибывшего с берегов туманного Альбиона бизнесмена Винна. Было это в апреле 1961 года. Даже не верится, что все было так просто: Пеньковский подробно и с подкупающей откровенностью рассказал о своих возможностях, кого и что способен продать и за сколько. Винн, будто опытный советский кадровик, попросил его написать трудовую автобиографию, разве что не спросив характеристики с места службы. Пеньковский все написал и 12 апреля 1961 года, в день, когда вся Москва ликовала по поводу полета Гагарина, принес свою автобиографию Винну, а с ней и длиннющий список той шпионской информации, которой он владел. Англичанину понравилось. А уже 20 апреля 1961 года Пеньковского встречали в лондонском аэропорту, куда он вылетел по делам службы. С собою он вез целые пакеты секретных документов…

Евгения Хаютина-Ежова с приемной дочерью

Конечно, Пеньковский, как человек тертый, прекрасно знал, как надо общаться с иностранцем в номерах «Националя», которые постоянно прослушивались. Жучков здесь было предостаточно и в 1930-е, и в 1960-е годы. Показателен случай с Михаилом Шолоховым. В августе 1938 года Шолохов, приехав в Москву, поселился в «Национале» – именно в номере этой гостиницы произошло его сближение с женой кровавого наркома внутренних дел Николая Ежова Евгенией Хаютиной. Естественно, обедали они не в ресторане, а в номере, дабы скрыть свой роман от соглядатаев. Однако тем самым они и дали повод для подозрений: Подруга Ежовой З.Ф. Гликина рассказывала на следствии: «На другой день [после свидания с Шолоховым] поздно ночью Хаютина-Ежова и я, будучи у них на даче, собирались уж было лечь спать. В это время приехал Н.И. Ежов. Он задержал нас и пригласил поужинать с ним. Все сели за стол. Ежов ужинал и много пил, а мы только присутствовали как бы в качестве собеседников. Далее события разворачивались следующим образом. После ужина Ежов в состоянии заметного опьянения и нервозности встал из-за стола, вынул из портфеля какой-то документ на нескольких листах и, обратившись к Хаютиной-Ежовой, спросил: “Ты с Шолоховым жила?” После отрицательного ее ответа Ежов с озлоблением бросил его [документ] в лицо Хаютиной-Ежовой, сказав при этом: “На, читай!” Как только Хаютина-Ежова начала читать этот документ, она сразу же изменилась в лице, побледнела и стала сильно волноваться. Ежов подскочил к Хаютиной-Ежовой, вырвал из ее рук документ и, обращаясь ко мне, сказал: “Не уходите, и вы почитайте!” При этом Ежов бросил мне на стол этот документ, указывая, какие места читать. Взяв в руки этот документ и частично ознакомившись с его содержанием (…) я поняла, что он является стенографической записью всего того, что произошло между Хаютиной-Ежовой и Шолоховым у него в номере. После этого Ежов окончательно вышел из себя, подскочил к стоявшей в то время у дивана Хаютиной-Ежовой и начал избивать ее кулаками в лицо, грудь и другие части тела. Лишь при моем вмешательстве Ежов прекратил побои, и я увела Хаютину-Ежову в другую комнату. Через несколько дней Хаютина-Ежова рассказала мне, что Ежов уничтожил указанную стенограмму».