Рассказы о жизни московских зданий и их обитателей

Книга Шаликова наполнена яркими и сочными образами: «Но ежели сия горестная Столица, обхваченная когтями тигра и угрожаемая его челюстями, не могла обороняться, не могла мстить за самое себя; то окружающие мать свою города и села отмщали за нее без всякой пощады». Автор имеет в виду партизанскую борьбу с наполеоновскими вояками, развернутую крестьянами подмосковных сел и деревень.

В небольшом по объему сочинении Шаликов дает довольно полную картину произошедших в Москве событий. В той или иной степени ему удается коснуться большинства аспектов темы. Это как раз та самая обстоятельность, которую отмечают в сентиментальных творениях Шаликова. Так, рассказывая о «новом французском порядке», Шаликов повествует и о попытке оккупантов организовать в Москве местный орган власти – муниципалитет, в который под разными угрозами заставили войти оставшихся в городе купцов и некоторых французских эмигрантов. Главой муниципалитета назначили купца Петра Находкина, всех его подчиненных обязали носить красные ленты на левой руке. Зато нашлись желающие служить в созданной французами полиции, они ходили с белыми лентами на рукавах: «Мы увидели белыя ленты на левой руке, но не видали праваго дела торжествующим. Русские, употребленные в Полицейскую должность, служили для сограждан своих только переводчиками; ибо на власть, им данную в пользу сограждан, Французы не очень смотрели». Живя тогда на Пресне, Шаликов наблюдал, как «часть города, называемая Преснею, занята была конными гвардейскими гренадерами и пешею Италийскою гвардиею. Каждый день первые, в полном вооружении, ездили за фуражем верст за 30 от Москвы, и почти всякой раз возвращались с потерею прекрасных лошадей и людей своих от нападения или Козаков, или крестьян. Напоследок эта голодная саранча, опустошавшая богатыя от необыкновеннаго урожая окрестныя поля и села, выведена была в Остров, известную подмосковную Графини Орловой, откуда через неделю прилетела опять в Москву без памяти: Козаки выгнали нагайками сих робких, избалованных и до глупости гордых сателлитов Наполеона». Упомянутый автором Остров – ныне село в Ленинском районе Московской области.

В пропагандистских целях Наполеон решает устроить в Москве театр, тем более что и за артистами далеко ходить не надо – бывшие актеры французской труппы Императорского театра никуда не уехали: «Достойно замечания, что посреди страшных развалин и печальных остатков пылавшаго несколько дней гееннским огнем города, нимало не поврежденный, прекрасный, великолепный дом, бывший собранием веселостей, гремевший балами, спектаклями, маскарадами, концертами и проч., остался верен судьбе своей – тем же местом удовольствия: говорю о доме господина Позникова. В этом щастливом, подобно своему хозяину, доме играли Московские Французские актеры, которых наконец зрители – разумеется, что были ими одни гости – потащили за собою. Мне случалось видеть первых в самое то время, когда они выезжали вслед за последними. Я спросил у них, куда они едут? “Не знает!” отвечали все вместе чада забав таким печальным голосом и с таким жалким выражением, что в самом деле было жалко и печально смотреть на них. Мне вообразились они тогда катерами на обширной, истинно трагической сцене всеобщаго бедствия, играющими роль страждущаго человечества! А особливо трогательно для меня было их прощание на улице с Русскими, у них служившими. Казалось мне, что взоры с обеих сторон говорили: навеки! навеки! Несколько раз оглянулся я на путешественников против воли, если не ошибаюсь. У нас было им так хорошо!»

Театр открыли в доме П.А. Позднякова на Большой Никитской (позднее дом Юсупова, ныне дом № 26/2). М.И. Пыляев отмечал: «Поздняковский театр французами был приведен в порядок с необыкновенной роскошью и мог щегольнуть невиданным и неслыханным богатством. Здесь ничего не было мишурного, все было чистое и серебро и золото. Ложи были отделаны дорогою драпировкою. Занавесь была сшита из цельной дорогой парчи, в зале висело стосемидесятиместное паникадило из чистого серебра, некогда украшавшее храм Божий. Сцена была убрана с небывалой роскошью». Отпечатали афиши, а цены на театральные билеты назначили в 5 франков (или рублей) в галерею и 3 франка в партер. Спектакли пользовались большим успехом, как и прохладительные напитки, предлагаемые в фойе. Но этого Наполеону оказалось мало, задумавшись над расширением репертуара, он решил вызвать в Москву актеров из Парижа и певцов из Милана. Но приехать в Россию они не успели, хотя спектакли давались чуть ли не до самого последнего дня. А вот дальнейшая судьба актеров французской труппы печальна – покинув вместе с захватчиками Москву и оказавшись ненужными своим бывшим зрителям, они сгинули в истекающем из России огромном потоке голодных и замерзающих солдат наполеоновской армии.