Рассказы о жизни московских зданий и их обитателей

Во время войны Хрущев непосредственного участия в боевых действиях не принимал, являясь членом военных советов ряда фронтов, за что получил звание генерал-лейтенанта. А вот его сын, Леонид, стал летчиком и пропал без вести после одного из боевых вылетов. До сих пор высказываются разные версии его гибели, якобы он попал в плен, выжил и так далее и тому подобное. Именно Хрущев – член военного совета фронта и Тимошенко – командующий Юго-Западным фронтом ответственны за тяжелейшее поражение советских войск под Харьковом в мае 1942 года. В результате окружения в немецкий плен попали четверть миллиона советских солдат, большое количество военной техники и вооружения. Серьезного наказания руководители фронта за это не понесли.

В Москву Хрущев вернулся уже насовсем в 1949 году, вновь заняв пост московского партийного руководителя. С этого времени он являлся одним из самых приближенных к Сталину людей, потому и оказался вовремя в нужном месте. Приближенность проявлялась в том, что в этот период страной реально руководили пять человек: Берия, Маленков, Хрущев, Булганин со Сталиным во главе. Они регулярно собирались у последнего на даче на ночные пирушки, не по возрасту излишествовали в употреблении спиртных напитков. Долго так продолжаться не могло. «Поздно вечером, – вспоминает Сергей Хрущев, – скорее даже ночью с 5 на 6 марта донельзя усталый отец возвратился домой, в квартиру № 95 на пятом этаже дома № 3 по улице Грановского. Пока отец снимал пиджак, умывался, мы: мама, сестры, Радин муж Алеша и я молча ожидали в столовой. Наконец отец появился из двери, сел поглубже на покрытый серым холщовым чехлом диван и устало вытянул ноги.

– Сталин умер. Сегодня. Завтра объявят, – произнес отец после мучительно длинной паузы.

Отец прикрыл глаза. У меня комок подкатил к горлу, и я вышел в соседнюю комнату. “Что же теперь будет?” – промелькнуло у меня в голове. Переживал я искренне, но мое второе я как бы со стороны оценивало мое истинное состояние. Заглянув в себя поглубже, я ужаснулся: глубина горя никак не соответствовала трагизму момента. Я перестал всхлипывать и вернулся в столовую. Отец, полуприкрыв глаза, продолжал сидеть на диване. Мама и сестры застыли на стульях вокруг стола.

– Где прощание? – спросил я.

– В Колонном зале, – как мне показалось, равнодушно и как-то отчужденно ответил отец и после паузы буднично добавил: – Очень устал за эти дни. Пойду посплю.

Отец тяжело поднялся и медленно направился в спальню. Я до сих пор хорошо помню каждое его движение, интонацию. Поведение отца поразило меня: как можно в такую минуту идти спать! И ни слова не сказать о НЕМ. Как будто ничего не случилось!»

Как и другие соратники, Хрущев мог, конечно, позаботиться о тяжелобольном Сталине, когда того в первые дни марта 1953 года свалил инсульт. Но все они предпочли активных действий не предпринимать, так сказать, «тянули резину», тем самым значительно ускорив смерть любимого вождя. Сталин еще хрипел, а они уже поделили власть: Берия – все репрессивные органы, Маленков – правительство, а Хрущев – партийный аппарат. Поскольку Сталин на момент смерти возглавлял Совет Министров, то именно там и была сосредоточена вся власть, а значит, что Никите Сергеевичу достался не самый лакомый кусок сталинского наследства. Но прошло совсем немного времени, и он буквально «сожрал» и Берию, и Маленкова. Первым пал Берия: объединившись с Маленковым и при поддержке маршала Жукова, Хрущев арестовал Лаврентия Павловича, уверовавшего, что раз уж он контролирует всю карательную систему страны, то больше ему ничего не грозит. Опасность пришла через другие двери. Прямо во время очередного заседания в Кремле его и взяли. Число участников ареста, в принципе незаконного, было невелико, но со временем оно сильно возросло, как и в случае с ленинским бревном (известный факт, что со временем число тех, кто помогал Ленину нести бревно на субботнике, постоянно увеличивалось). Вскоре после ареста Берию расстреляли. Он же до последнего дня писал из камеры письма и Хрущеву, и Маленкову с просьбой оставить его в живых.