Расследования Арсена Люпена

Сам факт злодеяния не вызывал сомнений, хотя не было обнаружено ни оружия, ни убийцы. Но сам факт убийства никто не оспаривал. Из сорока двух свидетелей пятеро утверждали, что видели где-то вдалеке некое свечение, однако эти пять показаний не совпадали между собой относительно источника и направления этого света. Остальные тридцать семь присутствующих вообще ничего не заметили. Также трое свидетелей заявили, будто раздался глухой шум взрыва, тогда как остальные тридцать девять ничего не слышали.

Сама же очевидность преступления не вызывала разногласий, поскольку имелась рана. Страшная, ужасающая рана в верхней части левого плеча рядом с шеей, оставленная чудовищной пулей. Пулей? Но тогда выходило, что преступник прятался среди развалин где-то выше, хотя, судя по всему, рана, из которой хлестала кровь, была скорее нанесена каким-то тупым предметом – молотком или кастетом. Но кто им орудовал? И как такой удар мог остаться никем не замеченным?

А с другой стороны, что случилось с ожерельями? Если совершены два преступления – убийство и кража, – то чьих рук это дело? И каким чудом нападавшему удалось скрыться, если несколько слуг, глазевших из окон верхнего этажа замка, не отрывали взглядов ни от певицы, ни от площадки, на которой она стояла, и, наблюдая момент ее падения, видели, как безжизненное тело рухнуло на землю. Нет, все эти люди непременно заметили бы появление какого-то человека, его паническое бегство по саду… Причем сзади, за развалинами часовни, высилась отвесная скала, по которой физически невозможно ни подняться, ни спуститься.

А может быть, убийца прятался где-нибудь под плющом или залез в нору в земле? Поиски длились две недели. Из Парижа вызвали молодого амбициозного и напористого полицейского Горжре, который уже раскрыл несколько громких преступлений. Все напрасно. Расследование не принесло никаких результатов. И к огромному сожалению Горжре, дело закрыли; впрочем, он поклялся довести его до конца.

Потрясенные этой драмой супруги де Жувель покинули Вольник, официально объявив, что не имеют намерения туда возвращаться. Замок выставили на продажу со всей меблировкой, в том виде, в каком они его оставили.

Полгода спустя кто-то приобрел его. Кто именно, неизвестно, поскольку нотариус, мэтр Одига́, проводил сделку в обстановке строжайшей секретности.

Все слуги, все работники фермы, все садовники получили расчет. Только в большой башне, прямо над въездом в замок, осталась жить пожилая пара: бывший жандарм Лебардон и его жена. Выйдя в отставку, Лебардон согласился на должность смотрителя замка.

Жители деревни тщетно пытались выудить у него хоть какие-то сведения: их любопытство так и осталось неудовлетворенным. Экс-жандарм хранил молчание. Правда, сельчане заметили, что примерно раз в год, с разными промежутками времени, по вечерам, в замок приезжал на автомобиле какой-то господин, который ночевал там и уезжал, когда темнело. Наверняка владелец замка, встречавшийся там с Лебардоном. Но это были одни лишь домыслы. Толком никто ничего не знал.

Одиннадцать лет спустя жандарм Лебардон умер.

Его жена осталась жить во въездной башне. Она тоже не отличалась разговорчивостью и никогда не рассказывала о том, что происходит в замке. Да и происходило ли там вообще что-нибудь?

Прошло еще четыре года.

Глава 2 Блондинка клара

Вокзал Сен-Лазар. Между решетками, преграждавшими доступ к платформам, и выходами в огромный зал не иссякал поток пассажиров, разделявшийся на приезжавших и уезжавших: закручивался в воронки, стекаясь к дверям и переходам. Таблички с замершими стрелками указывали пункты назначения. Контролеры проверяли и компостировали билеты.

Двое мужчин, казалось не вовлеченные в эту лихорадочную толчею, прохаживались между группами пассажиров, демонстрируя всем своим отрешенным видом фланеров непричастность к суетливой толпе. Один – крупный, мощного сложения, с неприятным и суровым лицом; второй – невысокого роста и тщедушный; оба с усами и в котелках.

Они остановились у выхода, рядом с пустой табличкой, где дежурили четверо служащих.

Тот, что поменьше, вежливо осведомился:

– В котором часу приходит поезд, прибывающий в пятнадцать сорок семь?

Один из служащих ответил насмешливо:

– В пятнадцать сорок семь.

Толстяк пожал плечами, как бы сетуя на глупость спутника, и, в свою очередь, спросил:

– Это поезд из Лизье, не так ли?

– Да, поезд триста шестьдесят восемь, – последовал ответ. – Он прибудет через десять минут.

– Без опоздания?

– Без опоздания.

Мужчины неторопливо удалились и встали возле колонны.

Прошло три, потом четыре и наконец пять минут.

– Меня просто бесит, что я не вижу того типа, которого должны были прислать из префектуры, – сказал толстяк.

– А зачем он вам?

– Черт возьми, если он не принесет ордер на арест, что мне прикажешь делать с этой пассажиркой?

– А вдруг он сейчас нас ищет? Может, не знает, как мы выглядим?