Расследования Арсена Люпена

Вечером того же дня обе сестры вышивали в маленькой гостиной на первом этаже, которая служила им будуаром и где они любили сидеть после ужина.

Через две комнаты от них Рауль читал, а Бешу рассеянно катал шары на старом бильярде. Оба молчали. В десять часов они, как правило, поднимались в свои комнаты. Деревенский колокол пробил десять раз, затем начали звонить стенные часы в замке.

Они уже отбили несколько ударов, когда где-то рядом вдруг раздался оглушительный грохот, сопровождаемый звоном разбитого стекла и двумя пронзительными воплями.

– Это в будуаре у дам! – крикнул Бешу и ринулся туда.

Но Рауль, который решил прежде всего отрезать злоумышленнику путь к отступлению, подбежал к окну. Ставни, как и всегда по вечерам, были закрыты. Он рванул их на себя, однако они оказались заперты снаружи, и, как он ни тряс створки, ему не удавалось их распахнуть. Тогда, отказавшись от своего намерения, Рауль выскочил из дома. Увы, было потеряно слишком много времени, так что в саду он никого не увидел. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять: два наружных засова на ставнях бильярдной были задвинуты, что сделало все его усилия напрасными и облегчило преступнику бегство.

Раулю ничего не оставалось, кроме как пройти в будуар, где Катрин, Бешу и слуги – Арнольд с Шарлоттой – суетились вокруг Бертранды Герсен: на сей раз это она лишилась чувств. Пуля, разбившая оконное стекло, просвистела у самого ее уха и засела в противоположной стене.

Бешу извлек пулю и спокойно констатировал:

– Револьверная. Каких-нибудь десять сантиметров правее, и она пробила бы даме висок.

После чего добавил тоном начальника:

– Ну а что ты об этом думаешь, Рауль д’Авенак?

– Я думаю, Теодор Бешу, – невозмутимо ответил тот, – что теперь мадемуазель Монтесье решится наконец уехать.

– Да, решусь, – ответила девушка.

Ночь прошла в волнениях и в панике. Один только Рауль улегся в постель и преспокойно заснул; все остальные обитатели замка, потрясенные до глубины души, бодрствовали, со страхом прислушиваясь к звукам; любой шорох вызывал у них дрожь.

На рассвете слуги сложили чемоданы и укатили в коляске в Лильбонн, где сели на поезд, идущий до Гавра.

Бешу вернулся в свой домик, откуда мог беспрепятственно наблюдать за «Приливной волной». В девять утра Рауль проводил обеих сестер в Гавр и устроил в семейном пансионе, которым управляла знакомая ему директриса. В момент расставания Катрин, уже несколько успокоившаяся, попросила у него прощения.

– Прощения? За что?

– За то, что сомневалась в вас.

– О, это вполне естественно. Как видите, я так и не сумел разрешить эту загадку.

– И что же теперь?

– Отдохните! – сказал он. – Вам нужно набраться сил. Через две недели – самое позднее – я приеду за вами обеими.

– И куда же мы отправимся?

– В «Приливную волну».

Девушка вздрогнула. А Рауль добавил:

– Вы проведете там четыре часа или четыре недели – как вам заблагорассудится.

– О, я проведу там столько времени, сколько прикажете! – воскликнула Катрин, протянув Раулю руку, которую тот нежно поцеловал.

В половине одиннадцатого он уехал в Лильбонн, где навел справки о двух нотариусах, работавших в этом кантоне. В одиннадцать часов он уже представился одному из них – мэтру Бернару, пузатому толстячку с живыми глазами, который принял его весьма сердечно.

– Мэтр, – сказал ему Рауль, – я обращаюсь к вам от имени мадам Герсен и мадемуазель Монтесье. Вам известно об убийстве господина Герсена и о сложностях, с которыми столкнулась полиция. Я, как сотрудник бригадира Бешу, принял участие в расследовании, и мадемуазель Монтесье попросила меня встретиться с вами – нотариусом ее деда, – дабы прояснить некоторые темные обстоятельства. Вот ее письмо, которое я должен вам показать.

Это был документ, составленный самим Раулем и подписанный Катрин в то утро, когда они приехали в Радикатель из Парижа:

Предоставляю господину Раулю д’Авенаку все полномочия для поисков правды и принятия решений в моих интересах.

– Чем же я могу быть вам полезен, месье? – спросил нотариус, прочитав бумагу.

– Мне показалось, мэтр Бернар, что совершившееся преступление и многие необъяснимые события, последовавшие за ним, о которых сейчас излишне говорить, могут иметь одно основное объяснение, а именно – наследство, оставленное господином Монтесье. Вот почему я позволю себе задать вам несколько вопросов.

– Слушаю вас.

– Ведь это именно в вашей конторе был подписан акт о покупке замка «Приливная волна»?

– Да, еще во времена моего предшественника и отца господина де Монтесье; тому уже более полувека.

– Вы знакомы с содержанием этого акта?

– Я имел возможность много раз изучать его по просьбе господина де Монтесье и по некоторым другим причинам, впрочем неважным.

– Вы действительно были нотариусом господина де Монтесье?

– Да. Он питал ко мне дружеские чувства и охотно со мной советовался.

– А были ли у вас с ним разговоры касательно наследства?