Расследования Арсена Люпена

Она не спускала глаз с Рауля. И, помолчав, спросила, боязливо и нерешительно:

– У вас сохранилась та страница из гостиничного регистрационного журнала?

– Да.

– Покажите ее мне.

Рауль вынул из бумажника аккуратно сложенный лист бумаги. Он был разделен на шесть клеточек, содержавших напечатанные на пишущей машинке вопросы к постояльцам и их рукописные ответы.

– Где же тут подпись моего мужа? – спросила Бертранда.

– Вот она, – ответил Рауль. – «Господин Герсиньи». Как видите, он слегка изменил свою фамилию. Вы узнаёте его почерк?

Бертранда молча кивнула. Затем сказала, не спуская с Рауля глаз:

– Я не вижу на этом листке никакой дамской фамилии.

– Ее и не может здесь быть. Дама приехала несколько дней спустя. Вот другой регистрационный лист, который я вырвал из книги, а вот и подпись: «Мадам Андреаль, из Парижа».

Бертранда прошептала:

– Мадам Андреаль… Мадам Андреаль…

– Это имя что-нибудь говорит вам?

– Ничего.

– И вы не узнаёте почерк?

– Нет.

– Он и в самом деле слегка изменен. Но я внимательно изучил его: трудно не заметить некоторые особые, очень характерные мелочи, как, например, написание заглавного «А» или буквы «ж» в слове «Париж».

Бертранда запнулась на миг, потом пролепетала:

– Почему вы говорите о характерном написании? Разве вам есть с чем сравнивать?

– Да.

– То есть у вас имеются образцы почерка этой дамы?

– Да.

– Стало быть, вы… знаете, кто это писал?

– Знаю.

– А что, если вы ошибаетесь? – воскликнула она с неожиданной силой. – Ведь и вы… вы тоже можете ошибиться… Почерки могут быть очень схожими, но принадлежать разным людям. Подумайте хорошенько! Ведь это очень серьезное обвинение!

Бертранда смолкла. Ее взгляд, устремленный на Рауля, выражал то мольбу, то ненависть. А миг спустя она, сдавшись, упала в кресло и разрыдалась.

Рауль дал ей время успокоиться, потом, наклонившись, коснулся ее плеча и тихо сказал:

– Не плачьте. Обещаю вам все уладить. Только скажите мне, верны ли мои предположения и могу ли я идти дальше тем путем, который себе наметил?

– Да, – еле слышно ответила Бертранда. – Да, это истинная правда.

Она схватила Рауля за руку и судорожно стиснула ее, орошая слезами.

– Как это было? Всего несколько слов! Позднее, если потребуется, мы поговорим об этом подробнее!

Она произнесла прерывающимся голосом:

– Мой муж не так виновен, как может показаться… Дедушка сам доверил ему конверт, который нужно было вскрыть после его смерти, в присутствии нотариуса. Мой муж открыл его и нашел завещание.

– Это объяснение дал вам муж?

– Да.

– Оно малоубедительно. Ваш супруг был в хороших отношениях с господином Монтесье?

– Нет.

– Тогда почему же ваш дед вдруг доверил ему свое завещание?

– Да, в самом деле… в самом деле. Но я повторяю вам то, что муж рассказал мне… несколько недель спустя.

– Скрывая последнюю волю господина Монтесье, вы тем самым сделались сообщницей своего супруга…

– Я знаю… И это меня страшно мучило. Но у нас были денежные затруднения, и нам казалось, что дед обделил нас в пользу Катрин. А история с золотом совсем вскружила мужу голову. Мы были убеждены, что дед нашел секрет получения золота и, завещав Катрин замок с парком на правом берегу реки, оставил ей таким образом – ей одной! – сказочное богатство…

– …которое она несомненно разделила бы с вами.

– Я в этом уверена, но тогда, находясь под влиянием мужа, я позволила ему вовлечь себя в эти козни… из слабости, из страха… А то и из-за невесть откуда взявшейся злобы. Ведь это казалось таким несправедливым… таким обидным! Кроме того, сестра могла выйти замуж – это же вполне естественно, – и тогда нам уже не удалось бы заниматься поисками золота, как мы намеревались. Впрочем, мой муж, вероятно, знал больше, чем говорил…

– Знал – от кого?

– От мамаши Вошель – она когда-то работала в нашем имении. Эта полоумная старуха рассказывала всякие басни нашему деду – главным образом про утесы, про Римский холм и реку. Ее бредни совпадали с намерениями моего деда относительно той самой границы, обозначенной ивами, которую он хотел провести между двумя половинами поместья.

– Так вот почему месье Герсен изменил эту границу!

– Да. Поэтому я тоже приехала в Кийбёф, как вы догадались по моей подписи в гостиничном журнале. Мой муж поначалу давал мне отчет…

– Ну а потом?

– Больше он ничего мне не сообщил. Перестал мне доверять.

– Почему?

– Потому что я изменила свое мнение и пригрозила ему, что все расскажу Катрин. Впрочем, мы и без того все больше отдалялись друг от друга. И в этом году, приехав сюда вместе с Катрин, я, ввиду ее близкого замужества, начала всерьез подумывать об окончательном разрыве с мужем. Его приезд два месяца спустя стал для меня сюрпризом. Он ничего не рассказал мне о своих делах с Фамероном, и я не знаю ни кто его убил, ни почему.

Произнеся это, Бертранда вздрогнула. Воспоминание о преступлении снова потрясло ее; отчаяние и ужас от содеянного толкнули ее к Раулю.

– Прошу вас… умоляю! – прошептала она. – Помогите… защитите меня…

– От кого?