Расследования Арсена Люпена

– А я помню, – вмешалась Катрин. – В ту минуту, когда дедушку настигла смерть, шкаф был открыт. Я его заперла, вынула ключ из скважины и положила на камин, откуда в день похорон его взял мэтр Бернар, чтобы отпереть шкаф.

Рауль резко взмахнул рукой и произнес:

– Значит, отсюда можно сделать следующий вывод: ночью месье Герсен выкрал завещание.

Бертранда возмущенно вскинулась:

– Что вы говорите?! Это ужасно! По какому праву вы обвиняете человека в таком преступлении, причем без всяких доказательств?!

– Он наверняка его украл, – сказал Рауль, – иначе зачем бы ему платить господину Фамерону, чтобы тот вложил завещание в досье вашего деда?

– Но зачем ему было похищать этот документ?!

– Да затем, чтобы прочесть его и убедиться, что старик ничем не обошел вас, мадам, а стало быть, и его самого.

– Но дедушка ни в чем нас не обошел!

– На первый взгляд нет. Вам была завещана меньшая часть имения, вашей сестре – бо́льшая, однако эта разница компенсировалась суммой, выраженной в золоте и завещанной вам. Но откуда взялось это золото? Вот что привело вас в недоумение – и вас, и месье Герсена. На всякий случай он прикарманил этот документ, собираясь как следует изучить его, а заодно разыскать дополнительные сведения, содержащие тайну изготовления золота. Увы, он ничего не нашел. Однако в поисках ответа он долго бродил по Радикателю.

– С чего вы это взяли, месье? Он не отходил от меня ни на шаг. Куда бы он ни ездил, я путешествовала вместе с ним.

– Не всегда. В то время он якобы отправился в Германию (я узнал о его отсутствии, осторожно порасспросив вашу сестру). На самом же деле он поселился на другом берегу Сены, в Кийбёфе, и по вечерам ходил в соседний лес, туда, где стоит хижина мамаши Вошель. А по ночам перелезал через стену, за утесами – в том месте, которое я потом приметил, – и бродил по замку. Увы, все было напрасно, он так и не отыскал ни секрет изготовления золота, ни само золото. Однако он решил увеличить ваше наследство за счет того участка земли с тремя ивами, где, согласно завещанию, скрывалась тайна, и велел пересадить эти деревья в другое место, добавив тем самым к вашей части утесы, Римский холм и реку.

Слушая его, Бертранда раздражалась все больше и больше:

– Доказательства! Где ваши доказательства?

– Эту работу – по пересадке ив – выполнил лесоруб Вошель. Его мать все знала и, прежде чем впасть в безумие, проболталась об этом своим соседкам. Деревенские кумушки, которых я порасспросил, просветили меня на сей счет.

– Вы уверены, что мой муж участвовал в этом?

– Да. Его знали в той местности – ведь прежде он жил вместе с вами в замке. Кроме того, я отыскал следы его пребывания в гостинице Кийбёфа, где он зарегистрировался под вымышленной фамилией, забыв изменить свой почерк. Я вырвал листок с этой записью из регистрационного журнала, и он теперь лежит у меня в бумажнике. Кстати, в этом журнале я обнаружил подпись еще одной особы, которая присоединилась к месье Герсену в конце его пребывания там.

– Еще одной?..

– Да, это была дама.

Бертранда разгневалась не на шутку:

– Это ложь! У моего мужа никогда не было любовницы. Да, все это ложь и клевета! Ну почему, за что вы так ополчились на него?!

– Вы сами позволили мне присмотреться к его поступкам.

– Ну и что?! Что из этого следует?! – вскричала женщина, безуспешно пытаясь овладеть собой. – Продолжайте, месье! Я хочу узнать, как далеко вы зайдете в вашей дерзости!

И Рауль невозмутимо продолжал:

– После этого господин Герсен прекратил свои розыски. Ивы благополучно прижились на новом месте. Пригорок, откуда их выкорчевали, постепенно зарастал травой, возвращая себе прежний вид. Однако загадка золота и секрет его изготовления все еще оставались нераскрытыми. И желание вашего супруга возобновить поиски вновь привело его сюда, в имение, когда вы с сестрой вернулись в замок.

Настал момент, когда можно было обосноваться в том самом месте, где жил господин Монтесье, и без помех изучать завоеванное пространство и пытаться проникнуть в тайну изготовления золота. Уже на второй вечер ваш супруг подкупает месье Фамерона, выдав старику двадцать тысяч франков. А на следующее утро месье Фамерон снова появляется в имении – то ли из-за угрызений совести, то ли для получения последних инструкций; доподлинно это установить невозможно. Позднее в тот же день месье Герсен отправляется в парк, пересекает реку, идет к голубятне, отворяет дверь…

– …и получает пулю в грудь, которая убивает его на месте! – прервал Бешу рассказчика громовым голосом, встав с места и скрестив руки на груди. – Ибо именно так должно закончиться твое повествование!

– Что ты имеешь в виду?

Бешу повторил все тем же грозным трагическим тоном: