Рассуждение о добровольном рабстве

В чем же в таком случае видел Ла Боэси выход из положения, какой путь намечал он, чтобы избавиться от тирании? Повидимому, Ла Боэси, подобно многим другим гуманистам, возлагал особые надежды на силу разума, который он так превозносил, на рост просвещения. Важную и почетную роль должны были сыграть при этом те отдельные просвещенные люди, в сердцах которых не заглохла естественная любовь к свободе. Эти вольнолюбивые одиночки, преодолев все препоны, чинимые тиранией, и объединив усилия, сумеют своей просветительной работой постепенно раскрыть глаза народу, и, когда придет это время, народ скажет свое могучее и решающее «нет», которое положит конец рабству миллионов. Вероятнее всего, что роль этих наставников народа, обучающих его добиваться свободы, Ла Боэси возлагал не ревнителей нового просвещения — гуманистов.

4

Мы еще не дошли, однако, до конца трактата Ла Боэси. Вслед за отступлением о перлах поэзии, которые новая поэтическая школа может извлечь из связанных с французскими королями и их эмблемами сказаний, нас встречает новый оборот, или, вернее, поворот, мысли Ла Боэси. Мы приходим теперь, говорит Ла Боэси, к пункту, являющемуся «секретом» и главным оружием тирании. Это — не вооруженная сила, не гвардия, которая часто низвергала тиранов, заменяя их, однако, другими деспотами. «Не отряды конной или пешей охраны и не оружие защищают тиранов», — высказывает свою сокровенную мысль Ла Боэси: «...тирана всегда поддерживают четыре или пять человек, четыре или пять человек держат для него в порабощении всю страну». У тиранов всегда было пять или шесть приспешников, соучастников их насилий, жестокостей и разврата. С этими шестью фаворитами оказываются связанными своими интересами шестьсот человек меньшего ранга, пользующихся их милостями, от которых в свою очередь зависят шесть тысяч других лиц — разных управляющих провинциями, заведующих финансами, и так далее вниз, охватывая под конец миллионы заинтересованных в тирании людей. И в результате, по словам Ла Боэси, «оказывается, что людей, которым тирания выгодна, почти столько же, сколько и тех, которым дорога свобода». И, резюмируя эту новую концепцию тирании, Ла Боэси формулирует ее так: «Тиран, таким образом, порабощает одних подданных с помощью других».

Обличив затем на нескольких страницах приспешников тирана, указав на всю непрочность его милостей и на то, что фавориты тирана окружены лютой ненавистью народа, видящего в них главных виновников своих бедствий, «пожирателей народа», Ла Боэси заканчивает свое «Рассуждение» следующим благочестивым призывом:

«Станем же иногда, станем поступать добродетельно: поднимем очи горе либо ради нашей чести, либо из любви к самой добродетели, либо, говоря по совести, ради любви и чести всемогущего бога, достоверного свидетеля наших поступков и праведного судьи наших прегрешений. Со своей стороны я убежден, — и думаю, что не ошибаюсь в этом, ибо нет для бога, при всей его благости и всем его милосердии, ничего омерзительнее, чем тирания, — что им в загробной жизни отдельно уготована какая-то особая кара для тиранов и их приспешников».

Выше было сказано о новом обороте, или повороте, мысли Ла Боэси. Действительно, каково было построение автора в начале «Рассуждения», когда он описывал картину добровольного рабства? Перед нами — общество, расколотое на две совершенно неравномерные части: на одной стороне — одинокий тиран, один, которому противостояла, на другой стороне, вся масса населения, покорная жертва вековой привычки, зачарованная именем одного, но способная, когда пройдут эти чары и в ней проснется дремлющий естественный инстинкт свободы, одним своим отказом повиноваться низвергнуть здание тирании. На последних же страницах «Рассуждения» общество предстает перед нами, разъедаемое глубоким социальным антагонизмом, раскалывающим его на две чуть ли не равные и враждебные одна другой части. Это, правда, не классовое расслоение, но это во всяком случае распадение общества на угнетаемых и угнетателей, причем последние образуют своего рода пирамиду, иерархическую лестницу («шайку гангстеров», как ее называет на современный лад один из авторов), верхушку которой составляет тиран, самодержец.