Рассвет

– Кто посмел их отравить? И за что? – заверещала писклявым голосом молоденькая рыжеволосая служанка.

– Я их отравил….по просьбе леди Виолы. Она не хотела, чтобы её семья страдала. – ответил спокойно кухарь и направился в столовую к мертвецам.

Все переглянулись друг на друга, разинув рты, и, не сказав ничего, многие побежали за юношей. Оставшиеся кричали им вслед, призывая задуматься, но вскоре прекратили это дело, так как сами находили этот вариант разумным, но у них не хватало смелости решится умереть прямо здесь и сейчас.

Мёртвых скинули на пол, а сами слуги залезли на стол и черпали как можно больше уже остывшего супа, чтобы яд действительно подействовал.

Струсившие побрели по своим домам к семьям, чтобы побыть последнюю ночь вместе.

…

Закат

Весь народ временно вылез из своих убежищ, чтобы в последний раз полюбоваться закатом. Он отливал золотисто-оранжевым цветом, а земля приобрела пламенно-коричневый цвет, будто была вся в огне.

Все одновременно подумали про то, как их город с рассветом превратиться в такое же пламенно-коричневое месиво из-за пустоши.

Одна из девочек игралась с засохшими лепестками роз – не купленным товаром её матери-цветочницы. Ветер погнал эти лепестки по дороге к ногам жителей города. Засохшие багровые лепестки роз. Кровавые, безжизненные, мёртвые, потерявшие своё время. И этот закат. Золотисто-каштановый закат. «Как же он прекрасен.» – со слезами на глазах прошептала светлоглазая девушка с платком на голове. Её голос был такой же тихий, как шелест засохших лепестков роз.

…

После заката

Много вышло добровольцев нести ночью службу на крепости, чтобы убедиться, что армия не нападёт на город раньше рассвета. Среди них оказался Гарри. Этому юноше едва исполнилось 17 лет, а храбрости у него хватало на целую дюжину взрослых мужей. Он был светловолосым и голубоглазым юнцом с носом картошкой. Детское лицо, украшенное светлым пушком, только-только меняло юношеские черты лица на более мужественные. Остальные добровольцы недоумевали, что этот малец с личиком ангелочка делает тут, а не сидит последние часы дома с семьёй.

Его родители действительно просили остаться, но он объяснял им, что он должен это сделать ради них. Даже возлюбленная Анна не смогла его остановить:

– Прошу тебя, останься. Мы всё равно погибнем. Побудь со мной. Умоляю. Неужели ты меня не жалеешь?

– Я должен там быть. Ради тебя.

– Мне будет всё равно. Ты нужен тут, а не на крепости.

Гарри взглянул в карие, наполненные слезами, глаза девушки, погладил её светлые волосы и тихо произнёс:

– Прости, но я так не могу. Мой долг – защитить тебя и держать бой до конца.

Ни слёзы, ни крики, ни падение на колени не смогли остановить этого пылкого упрямца. Он ушёл на стражу крепости. На все вопросы мужчин он отвечал, что семья сама отправила его сюда. Правда сейчас он хотел бы, чтобы рядом была Анна, тогда у него уверенность в своём решении значительно бы увеличилась, но нет – родственников и возлюбленных не пускали, особенно женщин, дабы добровольцы не ослабли духом и не ушли, ведь первый удар они примут на себя.

Прошла уже половина ночи. Тревожная тишина только пугала мужчин. Гарри смотрел в темноте на смутные очертания болот и леса: «А ведь там, за ними, есть тропа – размышлял юноша. – А дальше деревенька и те самые лавандовые поля.

Не забуду никогда как я с Анной отправился прошлым летом в деревню к моей тёте на помощь. Она была уже достаточно стара и немощна, а хозяйство всё равно требовало силы – без него она не могла жить. Все знали, что дни её сочтены. Так мы и помогали ей в её последние дни. Поразительно! В такое грустное время я был счастлив как никогда. Тогда, ещё весной, я признался Анне в своих чувствах, и это оказалось взаимным. Ещё тогда расстроился, что летом ухожу к тёте, и не увижу Анну, но она сама предложила моим родителям пойти в деревню вместе с ней, чтобы помогать тёте в умывании и переодевании. Женщина же. Моим родителям Анна сразу понравилась.

И вот, мы ухаживали за тётей и следили за её обширным хозяйством. Тётя вскоре умерла, и было решено до конца лета ещё там похозяйничать, а потом всё раздать или распродать на осенней ярмарке. Так с Анной мы остались одни. Была жара. Мы лежали на лавандовом поле и щекотали друг друга травинкой, водя её по лицу, рукам и шее. Анна пахла лавандой, потом и коровьим молоком. Мы ласкали друг друга, глядя в глаза, признались друг другу в любви и там, она стала моей единственной, а я её единственным. Мы принадлежали друг другу и поклялись оставаться вместе навсегда. Ну разве это не прекрасный момент! Нам казалось, что всё в мире так просто.

Но трудности начались уже осенью. Как только мы распродали всё на ярмарке, и у моей семьи появилось много денег, я решил жениться на Анне. Мои родители дали добро, её мать – тоже. Дело шло к этому, но зимой неожиданно умерла мать Анны. Свадьбу отложили. И вот, на рассвете придёт пустошь, а мы с Анной так и не женаты.