Рассвет Полночи. Херсонида

228 Херсонида В вершины рощей Амфитриты; Но пред пурпуровым лицем Лучей, возникших из-за гор, Еще едина влажна туча Прозрачны сыплет капли ниц. - Мне мнится, огненный там дождь Нисходит на холмы вечерни. Как тамо протяжен мелькает Сквозь раздвоенный верх утеса В пылинки воплощенный луч? Он тянется, как тонка нить, Блистающая ярким златом, Но ударяясь в косогор, Отсверкивает на другом. Как он играет в рдяном свете На стропотном скалы конце, - Мерцает, - гаснет, - умирает? - Так жизнь, - как слабая свеща Или как тонкий пар в лучах, Средь игр дрожит - и погасает. Уже светило, ниспустившись, Чело багрово омывает В Атлантской озаренной бездне. - Его торжественно лице, Подобно как алмазный щит, В зерцале плавает лазорном, Меж тем как подлинник, склонясь И половиною единой В волнах кипящих окунувшись, Являет токмо нам полкруг. - Се! - край един чела он кажет И вдруг, в последний раз взглянув, Совсем погрузнул в глубине! - Одни его власы червлены,

Песнь седьмая 229 Подъяты вверх на горизонт, Стремят лучи на высоту Из-под земнаго рдяна ската. - Смотри в вечерни облачка! - Колико разных там цветов, Злато-румяных, - рудожелтых, - Багровых, сизых, фиолетных В смешении непостижимом? - Какая Химия могла бы Подобны краски растворить Для хитрой кисти живописца? Одно искусное перо Или живое вображенье Лишь может верно начертать Сии природные картины. Спускаяся с сего хребта, Я зрю уединенны веси Средь тихих усыренных долов, Где савроматы обитают Под кровом кроткия природы; Вечерни ветерки играют И тихи свисты испускают По шумным кровель тростникам; Последний рдяный свет скользит По бледным стволам камышей. - Томящиеся пастухи Влекутся с горных перелесков, Ведя к спокойнейшим загонам Стада, наполненны млека. - Они свиряют протяженно На светлозвучных камышинах. Их поздные унылы песни, Дыша из шумных их сопелей, По горным рощам раздаются. - Здесь отроки из шалашей

230 Херсонида Бегут на шатких к ним стопах, Чтоб встретить агнцов утомленных. Иной ведет за рог козла, Который, споря с малой силой, Упорствует детей насилью; Другой дерзает с легким скоком На мягку спину агнца сесть. - Так все стада свой кончат день! А тамо подле хижин низких Сидят и юноши, и старцы. Простосердечие и честность, Толь славимая в древних скифах, Еще видна в сих поселянах; Вечерни кроткие часы Сопровождают их беседы; Последни повествуют с жаром, А первы слушают усердно. - Все то, что древность сообщила, Что брань и подвиги кровавы В своих или чужих землях Произвели для славы века И что по Азии пути Открыли странствующим в Мекку, - Все в разглагольствий их не скрыто. - Я с удовольствием взираю На собеседников сих сельских. Се! - старец окружен сидит И бледной дланью помавает! Уже в густой браде его Седины сребрены блистают; Брада его, как белый лен, Немалу груди часть покрыла. - Все внемлют словесам его; И кажется, их жадны взоры

Песнь седьмая 231 Висят на старческих устах. - Я приближаюся туда; И что ж? - я познаю Шерифа. - Омар по опытам своим, По многим странствиям в востоке За мудреца теперь почтен; Какая ж важная причина Толь важному его движенью? - В устах его тогда шумела Надута речь о славной Мекке; Шериф в то время поучал: «Селим, - любезный мой Селим\ Се наконец мы совершили Свой трудный, - свой священный путь! Ты сей уже исполнил долг; Иди в дом матери твоей, Так как и я к отцам отыду! - Спеши, утешь возвратом матерь! А я - останусь здесь на время; Мне долг беседовать с друьями, Благодарить Аллу, - потом... Спеши ж обрадовать свой дом! Пусть вечеря и ложе там Ждут наших утомленных членов! Ты узришь мать и всех друзей; Тебе объятия простерты Прекрасной Цулъмы, - будь счастлив! Ты много раз вздыхал о ней... Я радуюсь, что ты успел, Толь ранню страсть преодолев, Исполнить чувствие к святыне. Теперь не поздо быть счастливым; Ты любишь Цульму\ - выбор верен; Сын мой! - она тебя достойна. Не медли сочетаться с нею!

232 Херсонида Да будет брачный одр покоен, Доколе смертного не узришь! Пока живу еще, - с тобой Я разделю вечерню радость. - Спеши в отечески поля, Где ожидает все тебя - Любовь залогов сердца нежных, - Любовь родства, - любовь любезной - И самыя природы сельской Усердье, труд и простота. Молися! - скоро с тверди Мекки Сойдет роса на холм Мурзы\ - Иди! а я - здесь час пребуду». Шериф обращается к простодушным жителям деревни и говорит: «Я сам, - я сам, друзья, был там; Я видел страшны чудеса В сей богошественной земле, Клянусь брадою, чудеса. Тот славный камень, что при праге Дверей святого храма виден, Сколь многие творит целенья? - Весь Оттоманский Порт, Каир, Тунис, Марокко и Алжир, Арабы, мавры и берберы, Персиане и все татары Свидетельствуют славу камня. - Восток и дальний юг приемлют От корене сего плоды. - Блажен, кто в жизни однократно Коснется сих священных прагов. - Но горе! горе тем, что в жизни, Имев дух леностный, - дух томный, Не отлагают всех сует, Чтоб быть в сем граде треблаженном,