Рассвет Полночи. Херсонида

Песнь седьмая 247 «Я токмо отдохну, - вещает Сей старец, несколько осклабясь И встав, - объемлет посох свой, - А успокоя дух и плоть, Я скоро возвращуся к вам. Ах! - как болезнует душа, Что мне теперь, - Мурза любезный, Участником не можно быть В твоем священном торжестве!» «Ты, - ты оставишь нас, Шериф\ - Вещает с нежностью Мурза, - Нет, - ты не должен нас покинуть; Какая радость брака будет, Которую не возвышает Отец, - учитель, - друг, - мудрец? - Увы! - Шериф\ - я трепещу!..» «Не бойся, мой Селим, - пресек речь старец, - Я в теле здрав еще теперь И чаю радость разделить... Но есть теперь желанье тайно, Чего мне выразить не можно; Бог, - Бог зовет, зовет меня на гору; Яви покорность мне ты в сем! - Дай мне единому глас сердца Вознесть Отцу души и жизни! Сей час мне дорог, - невозвратен; Иль ты не можешь без меня С своею Цулъмой ликовать? - Желаю получить тебе Вернейшу руку от нея! - Вот! - что мое желает сердце! Да снидет Божеская тень На долгоденствие твое; Сие благословенье неба

248 Херсонида Превыспренностью превосходит Все тучны в Таврии холмы; Супруг ты будешь, - буди нежен! Не столь две плоти, сколь две души В едино тщись совокупить! - Ты буди в милости подобен Хашему - другу всех убогих! Вельможа славный сей в востоке Четыредесять врат имел В забралах дома своего; Но ни едина не была Возбранна бедности стенящей; А ты, едину дверь имев Не заключенну от убогих, Яви щедроты разну цену! Без ропота и без киченья При малом, - не богатом брашне Укруг последний, данный бедным, Как сорок величайших кошниц С пшеницею или плодами. - Так буди к бедным сердоболен И не забудь всего того, Что сердце вопиет мое! Твоя же нежная подруга Да уподобится супруге Святого мужа, Ибрагима\ - Тогда - все узрите Эдем; Но время, - я иду на гору». Так рек он и повлекся к скату. Остановись еще, заря! - Ликуйте, сребреные звезды, И выводите полный месяц! - Играйте, ветерки вечерни! О сладкопевец, соловей, Запой теперь ты брачну песнь!

Песнь седьмая 249 Се, юноша любезный, - нежный Идет в украшенный чертог! - Кто там, прекрасна, как луна, Покрыта дымкой, стройна станом, Опершись на плечо его, Идет так скромно, благородно? То Цулъма, - свет очей Мурзы... Возможно ль, чтобы черна горесть Летала над главами их? - Какая туча смеет грянуть? Какая грусть теперь дерзнет Смутить веселые минуты? - Уже вечерний пир шумит. - Пирян всех лица расцветают; Все божества забав летают. Там быстро скачет Терпсихора', Там носит Именей свой факел. Церера ставит сладки яства, Помона ставит плод душистый С багровым соком нежной асмы1; Все весело, и все цветет; Но тут и мрак, где полный блеск. От ужаса обмерший отрок В гостиницу вбегает бледен И вопиет прерывным гласом: «Не ждите более Шерифа\ Не придет в брачный пир учитель... Сидя на косогоре долго Взирал на небо - и вздыхал! Потом, увы! - без чувств повергся И более не пробуждался». 740 750 Асма лучший виноград из красных во всей Таврии.

250 Херсонида Не столь перуны огромляют, Как страшные сии слова. Шум радости стал воплем слезным; Тогда и само горно масло В лампадах с треском зашипело. - «О Магомет). - Мурза рыдает, - Как можно ликовать тогда, Когда учитель гибнет наш? Увы! - когда жених здесь скачет, Учитель наш жених стал гроба. - Пойдем! - отложим торжество! - Какая радость в горький час?» Печальны гости прибегают И зря простерта вопиют: О бедный наш Омар! - о бедный! От сих рыданий дух Шерифа Как будто паки возвратился. - Он томны очи отверзает И слабым гласом им вещает: «Глубокий сон, - железный сон, Друзья, - меня одолевает. - Ах! знать на вечность засыпаю. - О чада, - приступите все! - И ты, - Мурза\ - почто ты плачешь? Все так же уснете, как я; Не сетуйте, - дражайши дети! - Вы пели свой акшам-римас; А я в последний раз скончал Сию вечерню песнь священну. - Вы божество благодарили, Что день спокойно провели; А я благодарю за то, Что тихий жизни день свершил; О мой Мурза\ - се запад дней! А ты в сей запад начинаешь

Песнь седьмая 251 Восход супружественных дней; Как жаль, что сон мой роковой Смутил блеск радости твоей! - Воспомни мудрецов Мемфиса). При пире их всегда лежали Умерших кости на столах. Хотя дышу в последний час, Но да не всуе я дышу! - Не сетуй, - буди мудр ты так, Как мудры жители Мемфиса! Вот что, - пока дышу, - вещаю! Ты завтра узришь Божье солнце; Но я, - я больше не узрю; Уже - над оком ночь висит, - Ночь вечная висит, - увы! - Моя жизнь - также закатилась. - Но ах! -Алла не позволяет, Чтоб в третий раз сходить в Медину И там близ праотца почить. - А после встать - к рассвету славы... Но заклинаю вас - Пророком; По крайней мере - пренесите - В Натолию - мой бедный - прах! Сие лишь только мне приятно, Что, где из персти я исшел, - Там - паки в персть - пойду родную; Ах! - я - уже слабею, - млею; Вот! час приспел новорожденья! Прощайте! - и пребудьте верны Алле - и Белому Царю! - Никто другой, - лишь он един Да будет вашею главой! Познайте, что его щитом Ограждена терпимость вер! Скажите то же чадам вашим И вспомните - когда - о мне! -