Рассвет после ночи

— А мы, выходит, не боремся за такую Грецию? Значит, мои семь лет в изгнании, в лишении…

— Но не на острове смерти, отец!

— А ты хотел, чтобы я был на острове смерти? Мало мне и всей нашей семье выпало испытаний в эмиграции? Что же, может быть, мне надо было не выйти с острова, чтобы хотя бы этим заслужить… уважение своего сына?

— Так мы зайдем слишком далеко, отец. Но скажу одно. Понимаешь, дорогой мой и уважаемый отец, я вижу и чувствую, что люди отдают предпочтение и высоко ценят тех, кто на тюремных островах каждый день, каждое мгновение рисковал жизнью, кто кровью своей и здоровьем…

— Хватит! Ты уже не маленький, а рассуждаешь, как уличный Гаврош! Народ, кровь, риск! Народом, страной надо управлять, а не ждать дешевых признаний. В парижской квартире я и мои коллеги делали больше, чем все каторжники на этих островах. И я плевать хотел на эти ваши дешевые песенки. Греции нужны государственные умы и государственные деятели, а не горлопаны и певички! Одумайся, Алексис, пока не поздно. Твое место в солидном учреждении, тебя ждет блестящая карьера, ты должен быть достойным отца — государственного деятеля, а не объявлять зевакам, кто выйдет их потешать — женщины в платье или без…

— Отец! Они прежде всего женщины. Я их так же высоко ценю, как и товарища Ставридиса.

— Товарища? Коммунист товарищ моего сына?

— Да. И очень горжусь, что он считает меня тоже товарищем.

— Может быть, этот товарищ уже коммунист?

— Ну, до этого мне еще далеко. — Заслужить надо.

— Заслужить такими делами, как участие в сборищах против собственного отца?

— Я участвую в парламентских выборах в меру своих сил и убеждений.

— Убеждений, которыми напичкан коммунист-певец и которые идут вразрез с убеждениями твоего отца и его партии?

— Только время может подтвердить, чьи убеждения будут на пользу Греции.

— Только какой Греции? Такой, какой хочет ее видеть твой кумир и его партия, Греция не будет. Мы смотрели и будем смотреть не на Восток, а на Запад.

— Остается только об этом честно сказать людям на побережье, и тогда они сделают выбор.

— Между кем и кем? С помощью таких, как мой заблуждающийся сын, эти рыбаки и прочие, убаюканные красивыми словами и песнями, может, и сделают свой выбор в пользу вашего кумира. Но его партия, ваша партия не пройдет. Я не пройду, но все мы, кого призвали из эмиграции возрождать Элладу, пройдем и займем места в парламенте. Мы — голова. Мы — деньги. Мы — сила. Мы — опора Запада. Мы…

— Отец, ты меня убедил. Теперь я твердо убежден.

В номере отеля прибрежного городка, где происходил этот разговор, воцарилась тишина. Один как бы поставил все точки над «и», а второй раздумывал: в каком контексте это понимать? Отец, видимо, не решался спросить, что означают последние слова сына: в чем он убедился? Если сына убедили его слова, значит, цель достигнута, Алексис возвращается в лоно семьи, пойдет по стопам отца. Ну а если… Нет, нет, тогда разрыв, потеря сына, потеря наследника, удар по престижу отца, скандал в обществе, неприятности по службе, в партии! Конечно, лучше спросить, рассеять все сомнения… Когда отец поднял голову, Алексиса в номере уже не было.

Слова о том, что он заново открывает для себя Грецию, Алексис сказал Елене после этого очень трудного разговора с отцом. По настроению Алексиса Елена поняла, результатом чего были эти слова. Она вспомнила свои споры с отцом, с Никосом в месте в жизни, о личном участии в борьбе за счастье народа, о роли искусства в современном мире. Годы нужны, чтобы понять и найти свое место в борьбе со злом. Примером для Елены в причастности к судьбе Греции всегда был Никос. Да, ему приходилось трудно, часто он был между смертью и жизнью, политическая борьба отнимала у него много сил и времени, но Никос с честью, гордо нес предназначенное ему судьбой. И получал большое моральное удовлетворение, признание и благодарность всех честных греков, многих зарубежных друзей.

Вспомнились Елене слова Шиллера, которые любил произносить ее английский друг Джекобс: «Кто жизнью не рискует, тот никогда ее не обретет» Да, вот так, вероятно, думала Елена, Алексис столкнулся с иными взглядами на жизнь, на судьбу Греции. И его оппонентом был отец, да еще в столь ответственное время, как формирование высшего органа государственной и законодательной власти. До разрыва, конечно, не дошло, но то, что Алексис горячо поддерживает избирательную платформу компартии, было ясно и Елене, всем участникам греческой группы. Лулу дала лаконичную и точную оценку поведения сына министра:

— Ты молодец, Алексис!

Один из концертов греческой группы состоялся в рыбачьем стане, откуда виднелись два «собственных» острова на горизонте. Когда Елене объяснили, что один из островов принадлежит клану Пацакисов, певица не без иронии произнесла:

— Пошлите приглашение этим островитянам на концерт. Перед тем как они сядут на скамью подсудимых пусть послушают, что о них говорят в народе.