Рассвет после ночи

— Не думаю, что новое правительство откажется от услуг таких людей, как ты, — успокаивал сына Ахи. — Еще Цирис учил, что люди твоей профессии в воде не тонут и в огне не горят. Без глаз и ушей ни одно правительство не обойдется. И еще не забывай, что ты Пацакис, а у нас всегда были, есть и будут друзья в Греции. Иногда бывает полезно после горячего солнца отдохнуть и в тени. Гуд бай, Пацакис-младший, приспосабливайся к новым временам. А те, кто возьмет бразды правления в свои руки, знают и ценят Пацакиса. Старшего, разумеется. Но это и для тебя, моего наследника, не так уже мало, а? Надеюсь, что скоро вернусь на переговоры с новыми… Им тоже нужна поддержка таких, как один скромный судовладелец.

Ахиллес Пацакис получил всяческие заверения от «друзей», что его сын не разделит печальной участи диктатора и его камарильи. И действительно, в числе арестованных деятелей хунты Ясона Пацакиса не было. Бывший шеф тайной полиции проходил лишь по делу нападения на группу Никоса Ставридиса. Судебный процесс состоялся в небольшом городке рядом с местом проведения археологических работ. В числе свидетелей был «археолог» Дастоглу, который и подтвердил главное алиби подсудимых, они, по его словам, оказались лишь случайными участниками потасовки рабочих на раскопках, и среди них были «недисциплинированные иностранцы». На суд не были вызваны свидетели налета агентов тайной полиции Ясона Пацакиса на археологический объект, не была принята во внимание гибель в концлагерях ряда арестованных участников, в частности, изгнанного из университета профессора — любимца студентов. Почти все подсудимые, в том числе и Ясон Пацакис, отделались, условным приговором и запретом состоять на полицейской службе.

Никос Ставридис узнал об этом судебном процессе, на котором разбиралось дело о «драке между полицией и археологами», слишком поздно. В Афинах на него навалилось несметное количество неотложных дел. Решение суда вызвало возмущение общественности, левые газеты выступили с резкими протестами и требованием пересмотра дела убийц неповинных людей, предостерегали о возможных последствиях. Зато некоторые правые газеты взяли под защиту Ясона Пацакиса, представив его «противником хунты» и указав на его уходе поста шефа службы безопасности и нейтралитет во время событий в Политехнике.

Никос читал газеты, в которых действия старого агента и ищейки Пацакиса оправдывались, и возмущался. Он встретился со своими друзьями — рыбаком Костасом и студентом Георгисом Эмбракисом, которые написали статью об участии шефа тайной полиции в разгроме подпольной радиостанции, попутно вскрыв и многие другие факты антинародной деятельности Пацакиса.

— Статья, конечно, привлечет внимание общественности, заставит правосудие пересмотреть принятое решение. Но хорошо бы сочинить и песню-предупреждение, — сказал Костас. — Теперь можно будет спеть ее по радио, верно, Никос?

После освобождения из лагеря смерти Костас вернулся в родной город. Рыбаки избрали его, как испытанного и стойкого коммуниста, мэром города. Те два острова, которые принадлежали Пацакисам и бывшему диктатору, входили во «владения» мэрии, и Костас добивался их национализации. В этой акции молодой мэр столкнулся с большими трудностями и саботажем со стороны чиновников. Пришлось Костасу отправиться в Афины, просить совета и помощи у Никоса Ставридиса. Требование мэрии поддержала левая печать. И вот первая победа — бывший диктатор лишился права на все награбленное и нечестно присвоенное недвижимое имущество. Но с островом Пацакисов сделать ничего не смогли — здесь вступал в силу закон о неприкосновенности имущества грека, который не был в правительстве хунты. Да, на острове готовились планы переворота, там встречались заговорщики. Но учреждения, занимавшиеся этим делом, возражали: нет документальных фактов, нет… В общем, было еще много «нет», и предложение-требование мэрии было положено чиновниками под сукно.

В разгар работы над песней, о которой говорил Костас, Никос узнал о том, что получено разрешение на возвращение из эмиграции Хтонии и двух детей. А Лулу? Чиновник, к которому обратился Никос, лишь пожал плечами и показал длинный список греков, которые ждали разрешения на возвращение домой.

— Это же участники Сопротивления, гражданской войны, жертвы хунты! — возмутился Никос. — Почему они должны ждать?

Старик чиновник опять пожал плечами и бесстрастно произнес:

— Законы о политических эмигрантах еще никем не отменены.

Недалеко от здания столичного муниципалитета размещался Союз борцов национального Сопротивления. Никос зашел туда. Скольких старых товарищей он встретил в тесном помещении этой общественной организации, боровшейся за скорейшее возвращение политэмигрантов, за право участников Сопротивления на признание их заслуг перед родиной!

Руководителю союза, бывшему комиссару в партизанском отряде товарища Седого, поведал Никос свои тревоги о близких. Тот сказал: