Рассвет после ночи

Суть секретной операции «Президент», тщательно разработанной заговорщиками, сводилась к следующему: устранить президента Макариоса, подавить сопротивление, разделить остров на две части по национальному признаку, присоединив их соответственно к Греции и Турции, и фактически ликвидировать независимость суверенного государства. С политической точки зрения успешное осуществление переворота на Кипре по плану «Президент» должно было закрепить позиции фашистской диктатуры в районе Средиземноморья и Балкан, образовать новый очаг напряжений и провокаций, усилить опасность для Европы и всего мира.

Старик Пацакис зачастил в Грецию. Своим «коллегам» он объяснял, что ему очень подходит горячее солнце родины. Каждый приезд в Грецию и тайные встречи с диктатором и эмиссаром ЦРУ Пацакис использовал для того, чтобы лично убедиться в том, как идет подготовка к операции «Президент».

И наконец в июле 1974 года в Афинах была получена шифрограмма из Никосии: «Операция «Президент» началась». В кипрском перевороте участвовала национальная гвардия, подпольная террористическая организация ЭОКА-2, агенты греческих и американских спецслужб… С ведома НАТО на остров высадились турецкие войска.

Но режиссеры переворота на Кипре просчитались. То, что им удалось семь лет назад сделать в Афинах, не удалось в Никосии. На вооруженную провокацию против независимой республики киприоты ответили массовым сопротивлением. В защиту Кипра и президента Макариоса поднялась вся мировая прогрессивная общественность. Операция «Президент» сорвалась. Режиссеры покинули своих «бесталанных» актеров — исполнителей этой опасной политической игры.

Особняк Пацакисов в эти июльские дни превратился в своеобразный штаб, где «корректировалась» антикипрская операция. О ходе операции информировал Ясон Пацакис. Хозяин особняка зорко следил за всеми перипетиями, консультировался с эмиссаром ЦРУ.

— Игра, кажется, проиграна, — наконец сказал Ахиллес Пацакис сыну после его сообщения о мощном сопротивлении на Кипре и большом общественном резонансе в мире в связи с переворотом и ролью НАТО на острове.

— Для кого проиграна? Для диктатора, для нас — да. Но для тех, кому Кипр особенно нужен? — попытался уточнить сложившуюся ситуацию Ясон.

— Кроме американцев, об этом никто не скажет.

— Американцы для нас — это эмиссар, который, надо полагать, не будет хитрить с тобой, отец.

— Насколько я знаю американцев, они… не отступятся.

— А мы?

— Нас там уже нет.

Зазвонил телефон личной связи Пацакиса-старшего.

— Он-то знает, что надо делать, — сказал отец, и сын не сразу понял, к кому относятся эти слова.

Ахиллес Пацакис молча слушал, что говорил позвонивший, потом коротко произнес:

— Жду.

Ясон спросил:

— Он?

Отец кивнул.

— Без меня, — встал Ясон.

— А тебя, полагаю, уже и нет.

— Как это понимать?

— А так. Чтобы сохранить свои позиции на Кипре и в Средиземноморье, наши друзья принесут в жертву диктатора.

— Но диктатор — это еще не греческое правительство.

— О каком правительстве может идти речь после позорного провала на Кипре!

— Это он так сказал?

— Не в таких выражениях, но суть едина.

— И я, стало быть, тоже жертва?

— Да. Это называется приспособить нашу политику к новым условиям. А в большой игре все средства хороши. «Made in USA!» Приоритет наших друзей.

Ясон сердито махнул рукой и вышел. Из окна своей комнаты он видел, как из подъехавшей автомашины-пикапа, обычно используемой для перевозок мелких грузов, вышел мужчина с бородой и в темных очках, быстро проследовал в особняк. «Вчера купили, сегодня продают», — со злостью подумал Пацакис-младший. Интересно, что скажет этот изменивший свою внешность янки-эмиссар единственному человеку в Греции, пользующемуся доверием политических боссов в Штатах при любых ситуациях. Но результат разговора между Пацакисом-старшим и эмиссаром ЦРУ остался тайной даже для шефа тайной полиции.

Ясон Пацакис дни и ночи проводил в своем кабинете, его то и дело вызывали к диктатору, президенту, премьеру. Ахиллес Пацакис вылетел в Штаты. Он знал о компромиссном решении, принятом его американскими друзьями после провала операции «Президент».

— Камарилья, а не правительство! — в гневе воскликнул судовладелец, как бы подписываясь под приговором незадачливому диктатору и его окружению.

Конечно, можно было бы посоветовать Ясону, тоже покинуть этот тонущий корабль, но Пацакис-старший справедливо решил, что тогда шишки падут на голову беглого члена свергнутого правительства и о возвращении в Грецию не может быть и речи.