Рассвет в моем сердце

Но в столице все было иначе: если в деревне многие смеялись над его «глупым увлечением мазней», то в Москве на Костю никто не обращал внимания. Он был невидимкой. К тому же неудачником: в училище поступить не удалось, не прошел по баллам. Он думал, что сможет подзаработать, но, застенчивый по натуре, никак не мог решиться и предложить вечно куда-то спешащим прохожим свои картины.

Костя приходил на Арбат и раз, и два, и три. Но всегда возвращался в хостел ни с чем. Деньги заканчивались. Пора бы назад, в деревню – ну не для него вся эта столичная жизнь! Останавливало то, что тетя Люба и дядя Коля поверили в него и отдали часть своих сбережений. Стыдно их подводить. А Дима… Он точно не оценит трусость младшего брата.

Однажды, в очередной день на Арбате, другой уличный художник сжалился и пригласил Костю сесть рядом. Вскоре художник сильно пожалел о содеянном: будь то любители живописи или случайные зеваки, не смыслящие в искусстве, все шли к Косте. Они купили все картины, что он привез, и просили рисовать: по натуре, по фото, по воспоминаниям. Они уходили счастливые, а Костя накопил денег и смог переехать из хостела на маленький уютный чердак. Спустя пару недель Константин почувствовал каждой клеточкой тела, что значит «предназначение». Таким образом можно и год продержаться, чтобы снова попытать удачу и поступить.

«Или ну их, идиотов? Что они понимают!» – подумал спустя три месяца успешной работы и отказался от идеи тратить время на учебу. «В поле» оказалось интереснее. Слава бежала вперед Кости, пару его картин даже взяли в независимую галерею. А Костик из провинции стал Константином Коэном – лучшим художником на Арбате.

Погода сегодня чудесная, музыканты играли песню из репертуара группы «Звери», прохожие останавливались около стенда с картинами, а Константин искренне верил, что сегодня опять уйдет с пустыми руками и полными карманами. Он гордо рассматривал красный берет, подаренный Питером Монро, его другом и тоже «арбатским» художником.

Питеру (вернее, Пете Иванову, вслед за которым Костя решился на псевдоним) вчера исполнилось двадцать шесть. Они праздновали до утра и приехали на Арбат ближе к вечеру. Питер, как и Константин, любил вести ночной образ жизни. Он упорхнул из родительского гнезда в пятнадцать лет, перебивался случайными заработками, ночевал то тут, то там, много путешествовал и никогда не унывал. «Не в деньгах счастье, а в свободе!» – повторял Питер, сверкая голубыми, почти бесцветными глазами.

Питер подарил Константину берет и сказал, что любой уважающий себя художник должен носить парижский аксессуар, – сам Монро красовался в темно-синем, прилично полинявшем берете, из-под которого виднелись редкие светлые волосы. Питер рисовал авангардные картины, что-то непонятное, но шедевральное (по мнению Пети, конечно). Он не собирался прогибаться под систему, несмотря на то, что его картины редко покупали. Питеру нравилось тусоваться с художниками и самовыражаться через искусство – остальное приложится, так говорил он сам.

Костя надел берет и покрутил маленькое зеркало, рассматривая свое отражение: теплый красный цвет отлично сочетался с золотистыми волосами и легким загаром. Коэн словно вернулся из Франции, где представлял свою выставку. Ах, мечты… Костя был уверен, что совсем скоро его ждет великое будущее – и выставки, и признание.

– Спасибо, солнышко. Отличная работа, – похвалила Константина седая дама. Она с обожанием посмотрела на Костю и перевела взгляд на рисунок: на холсте художник изобразил пушистого белого кота с довольной мордой. Старушка вновь радостно заохала.

Да, успех точно где-то рядом, витает в воздухе. А пока Костя терпеливо рисовал котов. Правда, он давно сбился со счету, сколько четвероногих пушистиков у пожилой дамы и какого кота он рисовал сейчас.

– «Солнышко» опять сорвал джекпот, – спародировал скрипучий голос женщины Питер, когда та ушла. – Так держать, Коэн!

Константин кисло улыбнулся. Когда его начнут воспринимать всерьез? Ему больше нравилось, если покупали его картины, а не просили что-то нарисовать на заказ. Часто ему хотелось взвыть от скуки, но воодушевляли мысли, что когда-нибудь мимо пройдет известный критик, или владелец картинной галереи, или редактор журнала об искусстве. Он восхитится талантом Кости и откроет для него все доступные двери.

– Арсен, быстрее иди сюда!

Сквозь громкую музыку, разговоры прохожих, щебет птиц и шум автомобилей Константин расслышал женский голос. Коэн обернулся и застыл с кисточкой в руках.

В лучах закатного солнца к нему направлялась пара: брюнетка тянула за руку скучающего мужчину. Но о спутнике Константин сразу забыл. Его поразила красота незнакомки: волосы черные, словно уголь, глаза темные, а фигура изящная и гибкая, будто перед ним танцовщица. На ней длинная юбка и короткий топ, а в ушах – сережки-кольца.

Костя застыл, пораженный, но брюнетка даже не взглянула в его сторону. Подойдя, она сосредоточенно рассматривала картины, время от времени приподнимая тонкие брови.