Рассвет в моем сердце

Эдуард Ковалев не отличался чувством такта, и ему быстро надоело ходить вокруг да около. Он решил загнать в угол, руководствуясь как раз таки игрой в кошки-мышки. Я же точно чувствовала себя мышонком, который попал в ловушку.

Быстро моргая, наверняка выдала волнение, но ответила твердо:

– Нет, я не знаю, зачем он приехал. – Оказалось просто: я говорила правду. Но подслушанный разговор придавал ситуации темные оттенки. – Почему вы думаете, что мне известно что-то о Константине… Коэне?

Эдуард промолчал. Когда он полез в карман, я инстинктивно сжала пальцами бедро, прощупывая нож. Но Ковалев всего лишь достал из брюк зажигалку, серебряную «Зиппо», откинул крышку и уставился на огонь. Пламя танцевало, подрагивая от сквозняка.

– Хм… – Эдуард резко защелкнул зажигалку и сказал: – Недавно я узнал, что вы с Коэном знакомы. У меня к вам предложение, Яна. – Мое имя прозвучало ядовито, но дальнейшие слова – чистый цианид. – Если вы убедите Коэна работать на нас, я прощу вам то, что вы оказались не в то время и не в том месте. Я также помню, как вам хочется получить рекомендацию на стажировку в Цюрихе. Мария Исмаиловна вам это обеспечит. Вы получите и прибавку к зарплате. В ином случае… – Он многозначительно посмотрел на меня. – Я сделаю вашу жизнь невыносимой.

«Только скажи, и я повторю то, что сделал в переулке».

Бегущей строкой в голове – эта фраза. Стискивает ребра.

– Что вы имеете в виду? – просипела я. – Вы мне угрожаете?

Эдуард оскалился.

– Как говорится, предупреждаю.

Волна негодования накрыла, будто цунами. Я вскочила со стула. Не смогла найти слов. Начальник угрожал мне, одному из самых добросовестных и неконфликтных сотрудников! Шантажировал увольнением, давил на больное: работа – вся моя жизнь. А стажировка… Я около полугода просила Марию дать мне соответствующие рекомендации.

Эдуард терпеливо ждал, плохо скрывая ухмылку.

Он принес мне на блюдце заветную мечту, а в ответ попросил всего-то предать незнакомца… Стремление к стабильности боролось с совестью. Работа важна для меня, слишком важна. Я вспомнила теплую улыбку Кости, блеск вдохновения в его зеленых глазах и восторг в медовом голосе, когда он говорил о рисовании. Константин казался счастливым там, на мосту. И слишком поломанным для своего возраста. Они доломают его окончательно.

Нет. Константин останется свободным, раз того хочет.

– Вы не имеете права ставить условия. Мой начальник – Иван Солнцев.

Металл в моем голосе произвел эффект взрыва бомбы. Вспомнив Костю, я вспомнила и его смелость.

Ковалев отшатнулся, явно не ожидая сопротивления от бесконфликтной сотрудницы.

– Хорошо. – Он собрался и вздернул острый подбородок. – Давайте вызовем сюда Ивана? Спросим, что он думает?

Я опустилась на стул и стиснула край папки. Незачем втягивать друга в интриги и разборки. Незачем портить ему карьеру – свою я уже испортила. И меня это не волновало. Факт того, что мне не видать ни повышения, ни стажировки, ни стабильной зарплаты, был вытеснен эмоциями.

Пока я боролась со слезами, Эдуард добавил:

– Понял вас. Советую написать заявление об уходе по своему желанию и никогда не приближаться к Константину Коэну, иначе, поверьте, на вас ни одна приличная фирма не посмотрит. Пойдете в фастфуд кричать «Свободная касса!».

– Что? – выдавила полушепотом. Накинься он на меня с кулаками, я бы удивилась меньше, чем от спокойного тона. Его слова не были блефом! – За что вы меня увольняете?! Я всегда выполняю задачи в срок, ни разу не опоздала, брала работу на дом… – Внутри бурлило негодование, и я позабыла о возможных последствиях. Несправедливость – и за себя, и за Коэна – привела к тому, что я взорвалась: – Вы ставите себя выше других, Эдуард Витальевич! Распустили хвост, как самодовольный павлин. Тут у вас безграничная власть, но вне стен компании… Вы напыщенный индюк! Обычный! Индюк! Я видела Костю всего один раз в жизни. Всего один!

– Костю? – передразнил Эдуард, но от меня не скрылось, как он побледнел и затеребил ворот рубашки. – Нет, Яна, вас никто не увольняет. Вы уходите по собственному желанию. Две недели можете не отрабатывать.

Я рассмеялась над абсурдом ситуации. Моя жизнь летит под откос, а мне весело. С плеч будто упала лавина. Оказалось, перестать держать эмоции под контролем, поддаться порыву, высказать, что думаю, и не бояться реакции мужчины – это лучше, чем бросать нож в дерево!

– К-хм… Сегодня вы не принесли отчет в указанный срок. – Эдуард не сдерживал ликования. – Ах да, вы его вообще не принесли!

Он прекрасно знает, что отчет я принесла, но не успела отдать. Я скрипнула зубами. Индюк.

– Поэтому, Воронцова, – невозмутимо продолжил Эдуард, – вы свободны. Зарплату за месяц вам выдадут. Всего доброго.

Он указал на дверь. Я вскочила и покинула кабинет с гордо поднятой головой и отчаянно колотящимся сердцем. Я уничтожу их конторку! Они утонут в негативных отзывах, а если потребуется, то в судебных исках!

На свой этаж я прибежала, упрямо вытирая щеки. Слезы злости не так унизительны, но все равно раздражают. Слезы – это слабость.