Рассвет в моем сердце

Аромат пряных духов вскружил Косте голову. Сердце забилось быстро, лоб покрылся пленкой пота, а улыбка прочно приклеилась к лицу. Что с ним?! Прежде Костя не испытывал ничего подобного и не знал, как поступить. Ему следовало предложить нарисовать ее портрет или рассказать о своих картинах, но он молчал и любовался восточной красавицей.

– Мальчик, ты слышишь меня?

Костя моргнул. Незнакомка смотрела ему в глаза… с желанием? Он покачал головой. Совсем на солнце перегрелся. Да, Костя вызывал – вернее, его работы – восхищение, но желание… Куда ему до нее, неземной.

– Мария… – Такой же смуглый и черноволосый спутник, может быть, ее брат, закатил карие глаза. Ему точно неинтересна живопись. – Нам пора.

– Подожди, – цыкнула Мария.

А ей искусство нравилось, и Константин обрадовался: значит, она чуткая натура.

Мария снова посмотрела на Костю: он продолжал стоять, стиснув в руке кисточку.

– Мальчик, как давно ты рисуешь? – обратилась к нему, словно к пятилетнему ребенку.

Где-то недалеко ухмыльнулся Питер. Будь он неладен! Костя ощутил горечь во рту – он-то восхитился Марией как женщиной, она его привлекала, но для нее он… «мальчик». Но ее голос звучал ласково и мелодично. Располагал в себе. «Значит, не все потеряно», – воодушевился Костя.

– С трех лет, – ответил он.

– Замечательные картины! – Мария потерла руки и улыбнулась. – Ты учишься в школе?

– Спасибо. – Костя, завороженный, не сразу заметил: кисточка выпала из его пальцев, липких и влажных, и покатилась к ногам Марии. – Нет, я окончил школу.

– Прекрасно, – улыбнулась Мария. Она присела, подобрав длинную юбку, и подняла кисточку. Протянула Косте.

При близком рассмотрении восточная красавица оказалась старше, чем он подумал. Но возраст ее ничуть не портил. «Она похожа на Монику Беллуччи с ее томным взглядом, красивым лицом, женственными формами», – подумал Костя.

А Мария совсем перестала замечать своего спутника. Она подошла – на губах Костя ощутил ее теплое дыхание – и ласково улыбнулась. Пусть Константин был выше, но Мария будто смотрела на него с небес. Богиня.

– Ты же понимаешь…

– Константин, – подсказал он, непрерывно смотря в черные глаза. Ее голос звучал волшебной флейтой, за которой хотелось идти.

– Понимаешь, Костя, грех зарывать талант в землю, или, в твоем случае, хоронить на улице. – Она коснулась пальцем щеки Коэна, будто согревая через прикосновение его сердце. – Хочешь, покажу тебе новый мир? Ты заработаешь миллионы, тобой будут восхищаться, и при этом ты продолжишь заниматься любимым делом.

Разве он мог отказаться? Разве хотел? Предложи Мария всего рубль за общение с ней, он бы, не раздумывая, согласился. Но Мария предлагала ему больше: его мечты станут реальностью, и, если она будет рядом, он готов идти за ней хоть на край света.

Константин закивал, не веря удаче. Вот она! Его мечта ожила. Лучше, чем в фантазиях, – он представлял в роли своего спасителя владельца галереи, пузатого манерного старика, по стереотипам из фильмов. Мария же оказалась мечтой в профессиональном плане – у нее, оказывается, своя компания! – и также его идеалом женщины.

Константин закивал. Он промолчал, не сказал ей, что не любит сокращение своего имени – оно слишком напоминает о прошлом. Ладно, он будет «Костей». Будет кем угодно для нее. Художником. Мальчиком. Инструментом. Он сделает все, что она ему скажет.

Берет съехал набок, а через мгновение и вовсе упал на асфальт. Мария засмеялась, но по-доброму, а Константин стыдливо насупился. Как глупо! Детский маскарад! Зачем он вообще напялил идиотский берет?!

Когда Мария протянула руку, Константин тут же протянул свою в ответ. Ее ладонь была теплой и нежной. Его – шершавой и липкой. Юный художник радовался, что прекрасная богиня ведет его в новый мир.

В мир, где ему предстояло потерять себя и сломаться.

Глава 5

И я помню все слова, что ты сказал:

Любовь – это просто искра,
которая начинается в твоем сердце
И заканчивается в голове.

(с) Christina Perri, «Lonely Child»

Яна

Осень, 2016. Москва

Воздух словно покинул помещение. Мне точно нечем дышать в просторном кабинете начальницы – именно туда меня настойчиво пригласил Эдуард Ковалев. Отказ, разумеется, не принимался.

– Воронцова, что вы делали в коридоре?

Помощник начальницы указал на стул.

Ноги тряслись, и я поспешно села. Эдуард закрыл дверь, одернул пиджак и скрестил руки за спиной. Прямо-таки мафиози. «Только скажи, и я повторю то, что сделал в переулке», – вспомнились его слова, сказанные Марии в этом кабинете.

Я заерзала и негромко объяснила:

– Собиралась отдать документы. – Показала пустую папку: Ковалев не позволил мне собрать рассыпанные по коридору листы. Ему слишком хотелось отчитать любопытную сотрудницу. Или узнать, что она, то есть я, услышала?