Расцвет империи. От битвы при Ватерлоо до Бриллиантового юбилея королевы Виктории

Слабое правительство, Ирландия в состоянии полного беззакония, и серьезная война в Капской колонии. Я очень встревожена, и мне не на кого опереться. Увы, я сама ощущаю, насколько мне не хватает сил, насколько я чувствительна и вспыльчива, каким неуправляемым становится мой нрав, когда я уязвлена и рассержена. Но я так измучена, так раздосадована и так переживаю о своей стране, что это может служить мне оправданием. Я буду каждый день молить Бога, чтобы Он помог мне стать лучше.

По-видимому, Бог не ответил на ее молитвы. Всего через несколько дней после нападения в Феникс-парке Гладстон отправил военно-морскую экспедицию в Александрию. Пожалуй, это был самый неожиданный шаг в его политической карьере, противоречивший всем его прежним установкам и убеждениям о благе невмешательства. Основной причиной стало финансовое положение Египта. Его казна находилась в руках французов и англичан, что было унизительно для египетских националистов. Стремясь избавиться от иностранцев, они осуществили ряд небольших переворотов. В феврале 1882 года британское правительство распорядилось упразднить патриотическое национальное правительство и столкнулось с гневом повстанцев, бунтовавших против Запада. Флот отправили в мае, и, поскольку командиры не любят сидеть без дела, в июле они начали обстреливать Александрию с моря. После этого было решено отправить в Египет войска, и 13 сентября они наголову разбили армию националистов в Тель-эль-Кебире. Победа удивила остальную Европу и создала иллюзию успеха, которую развеяла только Вторая Англо-бурская война. Радикалы, чьим лидером номинально считался Гладстон, были возмущены действиями в Египте. «Даже Диззи [Дизраэли] не устраивал ничего более ужасного — ничего хотя бы отдаленно похожего на эту бомбардировку», — сказал Роузбери Джон Брайт. Роузбери пытался защитить премьер-министра, но Брайт перебил его: «Ни слова больше, это заслуживает осуждения!» Многие пришли к выводу, что совесть Гладстона как потайной фонарь, дающий свет только тогда, когда это отвечает его личным интересам.

Гладстон осознавал, какие преимущества и какой ущерб может принести победа в явно несправедливой войне. Это было гнусное дело, затеянное только ради денег, хотя у него хватило дерзости представить это как миссионерский поход. Но что дальше, после того, как англичане оккупировали Египет? «Мы сделали свои египетские дела, — сказал он (как будто речь шла о посещении уборной), — и теперь мы — египетское правительство». Вскоре это утверждение было опровергнуто восстанием в Судане, которое нанесло Гладстону больше вреда, чем любое другое событие в его жизни.

Естественным преемником Дизраэли на посту лидера консерваторов в палате лордов должен был стать лорд Солсбери. Нельзя сказать, что он этому обрадовался. Как он заметил редактору The Times:

За последние несколько дней вы первый человек, явившийся сюда, чтобы увидеться со мной, и не желающий при этом получить из моих рук должность, орден или звание пэра. Так много людей, которых я называл своими друзьями и которых привык считать крайне далекими от своекорыстия, приходили ко мне в последнее время с самыми разными просьбами, что, думая об этом, я невольно испытываю тошноту и отвращение. Это открыло мне глаза на низменную сторону человеческой натуры.