Равноправные. История искусства, женской дружбы и эмансипации в 1960-х

Как написала профессор Шелли Фишер Фишкин во введении к двадцать пятому юбилейному изданию «Затишья» изменили круг чтения, письма и ценностей научного сообщества; вдобавок эта книга подарила нам важные инструменты для понимания и решения многих литературных, социальных, экономических и политических ситуаций прошлого и настоящего, в которых голоса меньшинств заглушали или попытаются заглушить 558. Олсен не мечтала о такой жизни и карьере ни в тот момент, когда была пылкой молодой писательницей, освещавшей забастовки в Сан-Франциско, ни когда женщиной среднего возраста с одной опубликованной книгой впервые отправилась в Рэдклифф. Тилли хотела писать романы и на протяжении всей своей преподавательской карьеры подавала заявки на писательские гранты. Она также отредактировала некоторые старые тексты, включая рукопись 1930-х годов о бедственном положении рабочих из шахтерского городка в Вайоминге. В 1974 году эта рукопись была издана под названием «Йоннондио тридцатых годов».

Затем Олсен опубликовала повесть Requa, впоследствии переизданную как Requa I, чтобы подчеркнуть, что повествование еще не закончено. Но большую часть времени Тилли проводила в разговорах и преподавании, а не за письмом. Олсен стала почитаемой феминистской-исследовательницей и критиком в то самое время, когда феминистская критика захлестнула научное сообщество. Ее семье, как и самой Олсен, которая плохо переносила поездки, пришлось нелегко. «Ее часто не было рядом, — вспоминала Джули. — Она не проводила время с моими детьми… Ее просто не было»559. Джек тоже скучал по жене в периоды ее отсутствия. Но, как и Джули, он «чертовски гордился» Олсен, которая стала известной интеллектуалкой и наконец получила заслуженное признание.

ГЛАВА 17. Источники творчества

Олсен была самой политически сознательной — и политически активной — из пяти Эквивалентов. Тилли не была ни самой успешной, ни самой доброй, ни, пожалуй, самой талантливой, зато обладала отличным от остальных четырех женщин видением мира. Она видела, что творчество рождается благодаря хорошим материальным условиям, что власть используют против тех, кто уязвим, и — самое важное — что социальная, гендерная и расовая принадлежности пересекаются друг с другом. Остальные четверо тоже были не чужды политике, и в особенности Пинеда, которая вместе с мужем из своей бруклинской гостиной участвовала в подготовке «антивоенного моратория» — массовой акции протеста против войны во Вьетнаме, — но ни одна не могла сравниться с Тилли по глубине понимания политической ситуации 560.

Олсен явно беспокоила «белизна» Рэдклиффского института 561. Возможно, что она не единственная из Эквивалентов видела расовую проблему: Пинеда сочувствовала движению за гражданские права чернокожих, а Кумин в последующие годы поддерживала цветных писателей — как публично, так и в частной жизни. Но Олсен наиболее отчетливо описала свои наблюдения. Среди научных сотрудниц, первыми отобранных институтом, не было ни одной цветной женщины. Отборочная комиссия не обращала внимания на расу, как и на материальные условия соискательниц, а в торжественных репортажах об институте в СМИ о его расовом составе не было сказано ни слова. Никто не отмечал и того, что гранты, которые были призваны сыграть ключевую роль в раскрытии творческого потенциала женщин и которыми Рэдклиффский институт великодушно одаривал белых стипендиаток, те зачастую отдавали цветным няням и домработницам, чтобы иметь возможность заниматься наукой.

Олсен попыталась заговорить о расизме во второй семинарской лекции в Рэдклиффском институте, но сути проблемы не коснулась. Она сказала, что в противовес годам, проведенным в Сан-Франциско, теперь живет в «полностью белой среде, и почти все, кого она знает, занимаются хотя бы в некоторой степени респектабельным трудом». Институт она назвала «гетто» и высказала мысль, что стипендиатам пошло бы на пользу выйти за пределы своего мирка. Но ее оценка прозвучала расплывчато и неуверенно. Вероятно, Тилли боялась показаться грубой или неблагодарной: Институт столько ей дал — большинство стипендиаток получало меньше, — что ей, вероятно, нелегко было решиться выступить с критикой. Другая возможная причина кроется в характерных для Олсен застенчивости и недостаточной подготовке.