Равноправные. История искусства, женской дружбы и эмансипации в 1960-х

На втором году работы в Институте, изучая жизнь Хёрстон и занимаясь преподаванием курса по таким малоизученным чернокожим писателям, как Уитли, Уолкер задумалась о том, каких еще чернокожих писательниц не включили в литературный канон. Она вспомнила свою мать, которая в семнадцать лет убежала из дома, вышла замуж и воспитала восьмерых детей. Творческие порывы матери и ее подавленный артистический талант проявились в ритме ее историй и в том, как она составляла букеты. Частичку своей творческой энергии эта чернокожая женщина передала своей дочери Элис, которая получила не выпавшее на долю матери признание.

В том мае, за несколько недель до окончания работы в Институте, Уолкер выступила с докладом на Рэдклиффском симпозиуме под названием «Чернокожая женщина: мифы и реальность». Элис пригласила Дорис Митчелл, декана Рэдклиффа и первую афроамериканку, занявшую в Гарварде руководящий пост. Официально Митчелл отвечала только за привлечение чернокожих студентов в Университет, но у нее было много других обязанностей: наставничество, оказание психологической помощи в случаях, когда чернокожие студенты нуждались в таковой, выступление в качестве ролевой модели и — вместе с недавно назначенной заведующей по финансовой помощи Сильвией Симмонс, тоже чернокожей женщиной, — роль «dea ex machina на все руки»581. Тогда в Гарварде стало больше чернокожих студентов, чем в конце 1960-х: в 1976-м в выпускном классе было сорок пять чернокожих студентов из ста пятидесяти, но они все еще чувствовали себя отчужденными. Чернокожие учащиеся понимали, что их культуру, интеллектуальные наклонности и интересы не ценят. Например, жалобы поступали на громкую музыку в жанре соул, но никогда не на громкую кантри или классическую музыку. Чернокожие студенты хотели жить и обедать вместе, а белые студенты возмущались таким поведением, считая его сепаратистским. Помимо этого перед Университетом стояла проблема в большинстве своем белого преподавательского состава. В 1973 году из 760 профессоров Университета только тринадцать были чернокожими — с весны 1969-го их число увеличилось до двадцати трех. Иногда работа с белыми преподавателями имела негативные последствия для чернокожих студентов: Митчелл рассказала репортеру The Radcliffe Quarterly историю о преподавательнице, которая написала плохое рекомендательное письмо для мечтавшей поступить в медицинский колледж чернокожей студентки. «Судя по белым стандартам, возможно, она была недостаточно агрессивной и уверенной в себе, — пояснила Митчелл. — Но если бы научная руководительница учла, через какие академические, социальные, экономические и эмоциональные трудности прошла эта студентка, чтобы вообще быть здесь и получить диплом доврачебной программы, она бы поняла, что эта девушка гораздо более зрелая, чем большинство белых студентов»582. Многие чернокожие студенты описывали свой гарвардский опыт начала 1970-х как «нереальный».

Симпозиум «Чернокожая женщина» познакомит этих афроамериканских студентов с известными чернокожими женщинами, серия докладов которых помогла студентам осмыслить свой опыт и вдохновила их на реализацию важных замыслов. В выходные 4 и 5 мая 1973 года двести человек собрались в Агассис-Хаус, на Рэдклифф-Ярд, невдалеке от Фэй-Хаус, чтобы послушать, как развеивают мифы пятьдесят два достойных подражания оратора.

Уолкер выступала с программной речью. Она начала с цитаты из лирической, практически не поддающейся категоризации книги «Кейн» Джина Тумера, написанной в 1923 году. Уолкер восхищалась языком Тумера и его любовью к южным пейзажам; именно из его произведения Элис взяла эпитафию «гений юга» для надгробия Хёрстон. Но при этом Уолкер была обеспокоена тем, что представлялось ей неспособностью Тумера увидеть в чернокожей женщине человека. В эпиграфе лирический герой «Кейна» рассказывает осоловевшей проститутке о «ее природе и характере» и объясняет ей, как она должна понимать собственные эмоции и конструировать свой внутренний мир. Во время разговора проститутка засыпает, что указывает как на его неуместную высокопарность, так и на ее безразличие ко всему, что имеет отношение к искусству.