Раз, два, пряжка держится едва… Печальный кипарис. Зло под солнцем. Икс или игрек?

— Пренеприятнейший случай, — бодро сообщил он. — Труп можно отправлять. А там уж я докопаюсь до сути.

— Причина смерти не ясна, доктор?

— Ничего не могу сказать, пока не произведу вскрытие. Скорее всего, лицо изуродовано уже после смерти. Однако окончательно картина прояснится после того, как я осмотрю труп в морге. Женщина средних лет, вполне здоровая. Волосы у корней седые, а по всей длине окрашены в светлый тон. Хорошо, если на теле есть особые приметы, не то придется попотеть, чтобы установить личность… А! Так вам известно, кто она? Превосходно! Что? Пропавшая женщина? Шумиха в газетах? Видите ли, я газет не читаю. Меня в них интересуют только кроссворды.

Когда доктор вышел, Джепп огорченно сказал:

— Вот вам цена газетных объявлений!

Пуаро замешкался у письменного стола, взяв в руки небольшую, коричневого цвета, записную книжку.

— Ничего интересного, сэр, — отчеканил бравый сержант Беднес. — Парикмахеры, портные и прочее. Кое-какие имена и адреса я выписал.

Пуаро открыл книжку на букву «Д».

Доктор Дэвис, Принс-Альберт-роуд, 17; Дрейк и Помпонетти, торговцы рыбой; дантист: мистер Морлей, Квин-Шарлотт-стрит, 58.

В глазах великого сыщика вспыхнули зеленоватые искорки.

— Полагаю, с опознанием никаких затруднений не возникнет? — на всякий случай поинтересовался он.

Джепп удивленно посмотрел на него.

— Безусловно… А разве вы не уве?..

— Я должен сам во всем убедиться! — твердо сказал Пуаро.

5

Мисс Морлей уехала из Лондона и поселилась в небольшом доме неподалеку от Хартфорда[63].

Почтенная гренадерша встретила Пуаро радушно. После смерти брата лицо у нее стало еще жестче, спина еще прямее, а отношение к жизни еще непримиримее. Гордость ее была страшно уязвлена. А как же могло быть иначе, если в ходе следствия открылись обстоятельства, бросавшие тень на профессиональную репутацию ее брата?!

Мисс Морлей доверяла Пуаро. Ведь он, как и она сама, был убежден, что вердикт, вынесенный коронерским следствием, ошибочен. Поэтому суровая дама позволила себе отбросить привычную чопорность.

На вопросы Пуаро она отвечала охотно и толково. Выяснилось, что все деловые бумаги ее брата были тщательно разобраны мисс Невилл и переданы преемнику мистера Морлея, который унаследовал некоторых его пациентов. Кто-то из постоянных клиентов стал лечиться у мистера Райли, остальные приискали себе дантиста в другом месте.

Выложив все, что ей было известно, мисс Морлей сказала:

— Значит, вы нашли эту женщину, пациентку Генри, мисс Сейнсбери Сил… Ее тоже убили…

В этом «тоже» чувствовался некоторый вызов. Мисс Морлей специально выделила это слово.

— Ваш брат никогда не упоминал о мисс Сейнсбери Сил? — спросил Пуаро.

— Нет, не припомню. Обычно он рассказывал мне или о каких-то особенно трудных больных, или просто о чем-нибудь забавном, что услышал от пациентов. Но вообще о работе говорил редко. Старался о ней забыть, как только заканчивал прием. Иногда он очень уставал.

— Не было ли среди его пациентов некой миссис Чепмен? Не помните?

— Чепмен? Нет, не знаю. Тут вам скорее поможет мисс Невилл.

— Очень хочу с ней повидаться. Где она теперь?

— По-моему, служит у какого-то дантиста в Рамсгейте.

— Еще не вышла замуж за этого юнца Фрэнка Картера?

— Нет. И надеюсь, не выйдет. Не нравится он мне, мосье Пуаро. Очень не нравится. Что-то с ним не то. Мне кажется, он начисто лишен каких-либо нравственных устоев.

— Вы думаете, он мог убить вашего брата?

— По-моему, он способен и на это. У него необузданный нрав. Но у него ведь не было ни возможности, ни мотива. Ведь Генри так и не удалось убедить Глэдис от него отказаться. Она крепко за него держится.

— Может быть, ему дали денег, как вы думаете?

— Дали денег? Чтобы он убил моего брата? Что за странная мысль!

Миловидная темноволосая девушка внесла чай. Когда дверь за ней затворилась, Пуаро сказал;

— Эта девушка служила у вас и в Лондоне?

— Агнес? Да, горничной. Кухарка не захотела ехать сюда, и я ее уволила. Теперь Агнес приходится делать все. Эта девчушка становится славной поварихой.

Пуаро кивнул.

Он хорошо представлял себе домашний уклад на Квин-Шарлотт-стрит. Им с Джеппом волей-неволей пришлось в него вникнуть. Мистер Морлей с сестрой занимали два верхних этажа особнячка. Полуподвальный этаж закрывался наглухо, за исключением узкого прохода, который вел из переднего дворика в задний. Снаружи висела проволочная корзина, куда разносчики продуктов клали свой товар, и была установлена переговорная трубка. Таким образом, внутрь можно было попасть только через парадную дверь, у которой дежурил Альфред. Поэтому полицейские не сомневались, что никто из посторонних в то утро в дом проникнуть не мог.