Разбитые часы Гипербореи

На какое-то мгновение Скандаровскому показалось, что бог Тот шевельнулся. «Не сходи с ума, – приказал он себе. – Это всего лишь пламя свечей и твоя собственная усталость».

– Мудрость не должна быть отдана профанам. Как только кто-то из ученых подходит близко к тайнам, мы отдаляем его от этого мира. Знания должны храниться в строго очерченном кругу. Мы смотрим за этим. Неустанно: денно и нощно.

– Мы… Масоны?

– Вы же умный человек, Лев Степанович, назвать нас можно по-разному, но мы шире всех слов и названий. Мы смотрим за этим миром, чтобы он не погряз во мраке и чтобы в нем не погасли истинные светильники…

– А что будем со мной? С моей семьей… – голос Скандаровского против его воли прозвучал жалобно.

– Я же вам уже сказал. Вы не вернетесь больше в Россию. Ваша миссия там закончена. Вы немного поживете здесь, в Лондоне. Насчет вашей семьи… мы подумаем, как ее вызвать сюда. Это займет некоторое время. А потом мы отправим вас в другое место. Обстановка в России становится все тревожней. Скоро никто не сможет свободно покидать страну. Те, кто в ней задержатся, уже останутся навсегда. Пал Троцкий, не за горами разгром всей оппозиции. Все кружки, мистические течения, организации тоже вскоре будут разогнаны. Уже произошли первые аресты… посадки. Скоро начнется новая волна. Кстати, Барченко состоит в какой-либо организации?

– Да. Единое трудовое братство.

– Совершенно зря. Скоро, как я уже говорил, все будет разгромлено. Никаких организаций не будет.

– Хотелось бы ошибиться, – тихо сказал Скандаровский.

– Вряд ли, – Чапеллон прикрыл глаза. – Сейчас вы, наверное, хотите отдохнуть. Не буду вас беспокоить до утра. Если что – вы всегда можете обратиться к Ами. До завтра…

…В своей комнате Скандаровский долго лежал без сна. Он пытался заглянуть в свое будущее и понять, что его ждет. Но по вполне понятным причинам у него ничего не получалось.

* * *

В Париже Скандаровский был когда-то давно. Еще совсем юнцом. Вместе с другом Мишей Клюевым он поехал в столицу Франции, чтобы вкусить жизнь, как сказал Миша. Он был старше на три года, строил из себя бывалого молодого человека. Рядом с ним Лева Скандаровский казался совсем незрелым юнцом. Париж рисовался в мечтах неким блестящим сказочным городом, в котором непременно должен побывать каждый. Там же, в Париже, Скандаровский получил свой первый любовный опыт с какой-то девицей из Латинского квартала. Она была сильно накрашена. С подведенными глазами «а-ля Клеопатра». Юный Лев смотрел на ее лицо, в неровном свете фонаря становившееся то прекрасным, то наоборот – отталкивающе-уродливым. Но это приключение возбуждало и одурманивало. Это был тот момент, когда все представлялось легким, искрящимся, волшебным… Когда казалось – море по колено. Конечно, Париж пьянил сильнее любого вина…

Они поднялись в маленькую комнату, там все и произошло. Лев испытал чувство страшного разочарования, словно ему вместо изысканного блюда подсунули что-то несъедобное. Он сунул девице деньги. Та пересчитала их, ловко спрятала в бюстгальтер. У Льва сложилось впечатление, что она теперь хочет поскорее выпихнуть его из этой комнаты и остаться в одиночестве. «Наверное, у нее есть какой-то свой дружок, – подумал он. – Она проводит с ним выходные. Едут куда-нибудь за город. Там развлекаются. А все остальное для нее скучная постылая необходимость».

Он вышел на улицу и вдохнул полной грудью. Было уже темно, фонарь горел только у Сены. Лев подошел к реке. В ее неровном свете колебались огоньки; было красиво, таинственно, немного печально.

Даже что-то защипало в носу от такой красоты…

А теперь он приехал во Францию спустя столько лет… Прибыл со вполне определенным заданием. Наташа осталась в Англии вместе с Оленькой. Но Скандаровский частенько вспоминал Розалию с сынишкой Осей. Он не терял надежды когда-нибудь вызвать их в Европу и поселить неподалеку от собственного дома.

Вскоре Лев познакомился с одним молодым человеком, с которым он должен был находиться рядом.