Разбойники Сахары. Пантеры Алжира. Грабители Эр-Рифа

Зулейк, за которым неотступно следовал его сокольник, скакал метрах в четырехстах или пятистах от холма, вдоль зарослей. Он хотел утомить газель, бежавшую перед ним, а потом выпустить на нее двух соколов, которые были обучены вырывать у дичи глаза.

Остальные охотники разъехались на большое расстояние, по двое — по четверо. Некоторые уже скрылись в зарослях и теперь, видимо, скакали по лесу.

— Мы встретим его, — сказал Нормандец. — Вот это и называется «везет».

— Мне — Зулейк, вам — сокольник. Железную Башку будем держать в резерве, — сказал барон.

— Я останусь здесь и буду следить за остальными, синьор. На нас могут напасть сзади. Какой сигнал вам подать? — спросил каталонец, очень довольный тем, что не будет участвовать в схватке.

— Выстрел из ружья, — сказал Нормандец. — Господин барон, Зулейк скрылся в лесу. Он наш!

Они спустились с холма и спрятались за пальмами. Там была настоящая чаща, поскольку между пальмами росли опунции и огромные алоэ.

Услышав, что справа галопом приближаются Зулейк и сокольник, Нормандец, проехав сто пятьдесят шагов, остановился на небольшой поляне и сказал барону:

— Приготовьтесь, синьор!

Юноша стоял с саблей наготове, его глаза метали молнии.

— Вы хотите убить его? — спросил фрегатар.

— Да, — ответил барон решительно.

— А я бы посоветовал вам взять его в плен. Когда он будет в наших руках, мы можем потребовать за его жизнь свободу графини.

— Вы так полагаете?

— Это был бы хороший ход, синьор. Мертвый, он ни на что больше не будет годен. А живой станет ценным заложником. Постарайтесь обезоружить его, а я разделаюсь с сокольником.

— Я бы предпочел его убить, — сказал барон мрачно.

— Когда графиня будет свободна, никто не помешает вам послать его к праотцам. Убив его сегодня, синьор, вы совершите большую ошибку. А вот и газель! К оружию, синьор, поторопимся!

Грациозное животное выскочило на поляну, обливаясь потом. Глаза газели были расширены от ужаса, язык висел, бока тяжело вздымались. Над ней вились два сокола, готовые упасть ей на спину, как только она остановится, и вырвать ей глаза.

Почуяв присутствие двух всадников, животное остановилось, не зная, в какую сторону бежать. Этим моментом колебания сразу воспользовались хищные птицы.

Как две молнии они бросились вниз, на голову бедной газели, которая пыталась уклониться, жалобно блея. Но глаза ее были уже в страшных клювах соколов.

Почти в тот же миг появились Зулейк и сокольник. Их кони были в пене.

Увидев Нормандца и барона с оружием в руках на поляне, они резко натянули поводья и остановили своих скакунов.

— Кто вы и чего хотите? — спросил мавр, хмуря лоб и положив правую руку на рукоять ятагана, который висел у седла.

Барон откинул капюшон и сказал:

— Ты знаешь меня, Зулейк Бен-Абад, бывший раб графини ди Сантафьора, развлекавший ее игрой на теорбе. Чего я хочу от тебя? Твою жизнь или твою свободу.

Мавр онемел от ужаса. Хотя у барона была смуглая кожа, он сразу узнал его по светлым волосам и женственным чертам лица.

— Вы… здесь… — воскликнул он наконец, сжимая коленями бока коня и выхватывая ятаган.

— Вы, конечно, не ожидали увидеть меня здесь, — сказал дворянин с иронией. — Что вы сделали с графиней, предатель?

Если барон был отважен, то и у мавра в жилах текла кровь воина, растерянность его не могла продолжаться долго.

— А! Вы хотите мою жизнь! — вскричал он, поднимая коня на дыбы. — Ко мне, сокольник! Изрубим этих христиан!

Его спутник был человеком крепкого сложения, невысоким, бородатым — в общем, это был противник, достойный помериться силой с Нормандцем. Вооружен он был не хуже хозяина.

Услышав этот призыв, он направил коня на барона, понимая, что ему предстоит веселая игра с этим всадником, больше похожим на девушку, чем на воина. Но фрегатар, который до тех пор стоял неподвижно, пришпорил коня и бросился на противника, преградив ему путь.

— Берегись! — закричал он. — Тебе предстоит сражаться со мной, и я тебя убью!

— Беги, Иалек! — закричал Зулейк. — Беги и зови на помощь!

Но было слишком поздно. Нормандец атаковал сокольника и, нанося саблей удары направо и налево, вынудил его принять бой.

Между тем Зулейк и барон набросились друг на друга. Глаза их сверкали ненавистью, лица были искажены гневом, они решили драться насмерть.

Оба были быстрыми, сильными, умело обращались с оружием, оба отличались отвагой. Мавр был очень силен, барон — более гибок и, несмотря на свою внешность, обладал очень сильным ударом и был гораздо более опытным бойцом.

Они поднимали коней на дыбы, заставляли их прыгать, пятиться и бросаться вперед, управляя больше движениями ног, чем поводьями, воздух дрожал от страшных ударов сабли одного и ятагана другого. Каждый пытался достать противника.

Мавр, более упорный, рассчитывая на помощь своих товарищей, которые могли обеспокоиться его отсутствием, пытался затянуть стычку, уклоняясь от мощных атак барона.

Умело управляя конем, он заставлял его отступать в надежде достичь края леса. Там его могли заметить его спутники. Барон, больше не вспоминавший о других маврах, наседал на него, крича:

— Отвечай, предатель! Ты боишься!