Разбуди меня к августу

– Хорошо! Было приятно познакомиться, Май! – закончила она это странное приключение.

Но запястье ее я держал крепко. Я ей не бабуля, а она и от той удрать не смогла.

– Повтори, Октябрина. Номер, в смысле.

– Четыреста девяносто девять…

– То есть ты даже первые цифры не смогла запомнить? – я уставился на нее почти осмысленно.

– Да прекрати уже, – ее лицо стало немного другим – более серьезным, чем обычно, или попросту усталым, – ясно же как день, что я не собираюсь тебе звонить.

Я не хотел выглядеть жалким – я вообще не умею выглядеть жалким, и способ сохранить лицо сам нашелся:

– А как я тебе проигрыш верну? Букет из цветочного магазина.

– На кой хобот мне цветы?

Чмокнула в щеку и исчезла. Да и хрен с ней. Я снова закрыл глаза. И, наверное, проспал до самого закрытия, поскольку меня начала тормошить охрана, будя гулкими голосами:

– Ты сильно не напирай, Егор, я его знаю. Это Саша Майский, опять чем-то накидался. Его надо домой доставить, а то отец снова потеряет. Зачем большого человека тревожить, раз у него единственный сын выродком получился? Александр Владимирович, проснитесь! Александр Владимирович, ау!

И тебе ау, громила. Всем ау. И что вы вообще знаете об эндорфинах…

Четыре

Про приятных людей иногда говорят: «Как легкий ветерок». Октябрину я мог сравнить с тяжелым сквозняком. И похмелье от нее было таким же – простудным. Я так и не смог понять, почему она отлипла от меня с той же легкостью, с которой прилипла.

Снова позвонили с незнакомого номера. Обычно я такие вызовы не принимаю, но теперь перестал пропускать. Потеряю только несколько секунд, если мне начнут впаривать какой-нибудь кредит, зато не пропущу интересное. Ведь оставалась надежда, что Октябрина все же запомнила цифры, а надо мной просто посмеялась.

– Слушаю.

Но это оказалась не она. Значит, кредит. Мужчина на том конце говорил нервно – у них по-хорошему впаривать уже не получается?

– Кто это?!

Я почти усмехнулся, но решил прибавить в голос бесконечной унылости:

– Вы меня об этом спрашиваете? А у вас там на листочке не написано? Или вы базу данных не целиком выкупаете?

– Что? – он будто ненадолго растерялся, но быстро набрал прежний тон: – Я спрашиваю – кто это?!

Про коня в пальто или деда с рифмованной фамилией шутить было ниже моего достоинства, потому я решил просто прекратить эту бессмыслицу отключением, но нервный мужик успел задать еще один вопрос – чуть сдавленнее:

– Парень, это твой телефон? Ты никому его не давал?

– Никому, – решил я все-таки ответить. – Мой номер уже лет пять. Вы ошиблись номером, что ли?

И тут же пожалел, поскольку меня оглушила звуковая волна – как он там сам своим криком не подавился?

– Это не смешно, понял, говнюк, не смешно!

– Обычно всё немного смешно. Но вы о чем?

– Да откуда же такие уроды вообще берутся… Как вас таких земля-то носит?..

И он отключился сам, а я в некотором замешательстве смотрел некоторое время на список входящих. Оказывается, это он же звонил уже несколько раз. Так назойливо не впаривают даже кредиты. Но я не обращал внимания, пока не начал ждать звонка от Октябрины…

Еще через секунду до меня дошло. Я нашел исходящее сообщение двухдневной давности: «Мам, пап, не волнуйтесь, я жива и здорова». Она написала дословно, что я тогда продиктовал. И номер – именно этот номер. То есть я сейчас разговаривал с ее отцом? Но что за чушь он нес? А Октябрина точно добралась до дома живой и здоровой? С другой стороны, будь не так, то меня бы сейчас допрашивали, когда и где я ее видел! И уж точно не обзывали бы говнюком. А-а, – я тяжело вздохнул, – называли бы как раз говнюком, если Октябрина зачем-то наплела бедному папаше, что я ее обидел, или что-то в этом духе. Полицию, интересно, ждать, или оскорблениями ограничимся? Я пошел и отпер входную дверь – на случай, если усну, чтобы не выносили, а сам завалился на диван.

И все же что она про меня отцу рассказала? Да и зачем? Вероятно, не придумала другой отмазки, где пропадала два дня и обвинила меня. В чем же? В похищении? Надеюсь, хотя бы с оральным изнасилованием, а то скучно. Меня еще ни разу не обвиняли в изнасиловании, хоть что-то новенькое.

Я не выдержал и перезвонил – хотя бы спросить, добралась или нет.

Несколько наборов не привели ни к какому результату. Мужик или помер от стресса, или мой номер заблокировал. Он меня заблокировал! И правильно – так их, так, невыносимых обидчиков любимых дочерей. Пусть теперь страдают в черном списке и думают над своим поведением. Видимо, полицию можно не ждать. Я встал и запер дверь.

Так или иначе, но номер ее отца у меня теперь был. Теоретически. С другой симки можно будет потом набрать – если я все-таки стану настолько жалким, чтобы ей навязываться. Пока же я до этого не дозрел. Почему я все еще не на Мадейре? Дожить бы как-нибудь до конца лета. С учебой было проще, там хотя бы через силу встаешь и куда-то идешь.