Разбуди меня к августу

– Нет, с чего ты взяла? Отличная гимназия и отличные ребята, со многими до сих пор дружу. Но я люто ненавидел биологию – уверен, где-то в ней мои детские психозы и зарыты.

– Они зарыты в химии, Май, – Октябрина надо мной смеялась. – А биология – безобиднейший предмет!

– Ну да. – Я забросил девчонку в машину и поспешил занять свое место. – Вот ты знаешь, что такое «гаструляция» или «каталитическая роль киназы»? А я знаю! И уже до смерти не забуду – так эта старая карга нас дрючила. Поедем туда, снимем старое напряжение.

– Я не очень разбираюсь во всяких там гимназиях, но уверена, что они неплохо охраняются, раз сейчас и в обычную школу просто так не проберешься.

Какая-то Октябрина сегодня зажатая. Но я, общепризнанная душа компании в экс-статусе, умею отвлечь любого непредвиденной сменой тем:

– А, кстати, я с матерью насчет тебя поговорил. Она согласилась представить тебя в несколько модельных агентств, когда захочешь. Так что если вдруг созреешь, то свисти.

Я врал – ни с кем я Октябрину не обсуждал, даже не упоминал ее. Ее вообще как будто в моей жизни нет, ни для кого из знакомых ее не существует, – и именно это делает ее уникальной деталью. Но обещаниями сыпать не опасался: мама сделает, если попрошу, не такая уж и немыслимая услуга. Особенно если я представлю Октябрину как свою девушку. У меня такого опыта нет, но мне кажется, что родители будут только рады – даже если та не окажется такой же хорошенькой, умной и не будет обладать суперспособностью повышать мне настроение. Не могу себе представить предков, которые всерьез бы начали придираться к моему выбору.

– Я пока не созрела и вряд ли созрею, – ответила она наконец. – Но спасибо, Май. Почему-то совсем не ожидала, что ты будешь носиться с моими желаниями. Это как-то… трогательно.

Вот, теперь в нее, расслабленную, можно помещать план:

– Сейчас заедем купим баллоны с краской. В здание гимназии не проберемся – это тебе не старая бабка. Но на стене напакостить можно.

– Напишем «Биология – отстой»? – она все-таки вовлеклась.

И мне ее вовлеченность была очень нужна:

– Да, но как-нибудь грубее, чтобы прям сразу отпустило!

Позвонил Лешка – черт, я забыл ему перезвонить сразу.

– Маюка! – заорал приятель. – Ты где опять потерялся? Жду тебя на входе!

– Слушай, голова страшно разболелась, – правдоподобно проныл я. – Сегодня отлежусь, сил нет куда-то тащиться. Извиняй, хорошо?

«Да ты охренел!», – обязан был прокричать Лешка следующей фразой. Но он неожиданно другим, более спокойным голосом, произнес:

– Слушай, друг, мы с тобой с горшка знакомы. Я ведь вижу, что с тобой что-то происходит. Я тебе не гребучий психиатр, но посидеть рядом и подержать за руку смогу. Даже если ты кого-то прикончил – поморщусь для приличия, но выслушаю. Ты же в курсе?

– В курсе. Но у меня просто разболелась голова, нежный мой держатель за руку.

– И дядь Володя за тебя переживает, это заметно, – он подумал и продолжил уже легче: – Хотя мои родители тоже постоянно переживали и придумывали небылицы, когда я от них съехал! Ну да, как будто я при них не творил что хотел и тут сразу начну! Вот непосредственно с их шеи пересяду на героин. Все родители – параноики?

– Ты на свой вопрос сам и ответил.

– Да, но я-то тебе не родитель, мне-то на тебя почти наплевать. И эта отстраненность от ситуации показывает картину четче. Так что с тобой происходит, Саш?

– Может, я просто повзрослел? Задолбало тупо клубиться и пялить телок?

Он обиделся:

– А, ну ясно, мудрейший из нас, сосунков. Иди ты в жопу!

– И ты иди. Я завтра позвоню – выберемся куда-нибудь.

Я посмотрел на Октябрину после странного звука – она-то, оказывается, смеялась. И соизволила объясниться:

– Ты повзрослел?! Это сказал парень, мечтающий залезть в кабинет биологии и нагадить там на учительский стол? И только за то, что учительница слишком хорошо тебя учила?

Я пожал плечами и не стал отрицать. Зачем вообще нужно взрослеть? Кому такое может понадобиться? Разве жизнь не заканчивается сразу после того, как ты случайно осознаешь себя серьезным?

Через ограду перелезть – не самая большая проблема, но предварительно стоило отвлечь охрану на другие камеры. И весь мир был на моей стороне, он обычно помогает, когда ты все делаешь правильно. И миру тоже не нравилась биология, поскольку он поместил компанию шумных малолеток на автобусную остановку перед входом.

– Пацаны, кто из вас самый азартный?

Вся компания уставилась на меня – без страха, зато с негативом.

– Че те надо? – повернулся один.

Блондинчик с высветленными прядями. Прикольный, я в пятнадцать так же волосы красил. Его я мысленно и назначил подходящим. По меньшей мере, он любит петушиться перед друзьями, то есть задачу свою выполнит.

– Ты будешь главным, – оповестил я и вынул пятитысячную купюру. – Проведешь за меня игру? Вы же не бухие – так что максимум разгонят. Короче, каждый поет свою песню. Кто собьется – вылетает. Деньгу отдай тому, кто всех переорет. Звучит весело?

– Вполне, – он скривился, но деньги не взял. – А тебе это на хер?