Раздолбаи космоса, или Гений кувалды

— Вот этот, серый, тоненький, — принялся объяснять он. — Ты им ещё бреешься. Ну вот… Рвать надо здесь. — Василий присел на корточки и ткнул в основание тускло-серой струны. — Сначала будет резать, а потом, не знаю, энергия, что ли, в нём кончается… Словом, не режет уже, а плавит. Просто момент ловить надо…

— Ага… — Пузырёк покивал. — И ведь сообразили же, черти этакие! Ромка, наверно, докумекал? Как он там? Что-то давно не заглядывал…

Василий поднялся и сердито огладил чугунные складки фартука.

— Да ну его! — нехотя, с досадой проговорил он. — Смурной какой-то, ходит — баклуши бьёт… С Ликой у него вроде всё в порядке… Не пойму я эту молодёжь! — признался в сердцах Василий. — Ну вот сам скажи, Пузырёк: ну какого ему ещё рожна надо? Всё ведь есть!

Пузырёк поскрёб за ухом и лукаво прищурился в ответ.

— А помнишь, что сам поначалу говорил?

Василий крякнул и, надвинув брови ещё ниже, решительно одёрнул фартук.

— Да это когда было-то? Просто не пригляделся поначалу…

— А теперь, значит, пригляделся?

Василий сердито посмотрел на Пузырька — и вдруг усмехнулся.

— Ладно… — проворчал он, доставая из авоськи три салатных капсулы. — Уговорил. Давай по колпачку — чтоб носился дольше…

Оба присели над парящим в воздухе кабелем, и Пузырёк размотал горловину заветной туго налитой дыньки. Выпив, Василий долго молчал, хмурился, крутил задумчиво в пальцах пустой колпачок. Потом вдруг шумно хлопнул себя левой рукой по облитому фартуком колену и взглянул на Пузырька в упор.

— Ну, давай попросту, — прямо предложил он. — Чего крутить-то? Знаешь, что меня здесь купило?.. Порядок.

Пузырёк хмыкнул.

— Ну вот, порядок… А дом на потолке?

Ответом были стальной прищур и ослепительная усмешка.

— Пузырёк! Ты меня моими же словами не доставай… Здесь — порядок! Не бардак, как у нас, а именно порядок. Вот таким вот и должен быть социализм! Давай считать… Заработал — получи. А не хочешь камушки долбать — сиди голодный. Скажешь, нет?

— Ну так вот я же не ломаю, — напомнил Пузырёк.

— Да ладно тебе! Ты тоже пашешь. Может быть, даже больше других. Да если рабочему человеку не выпить после смены — это ж с ума сойдёшь… Дальше! Надзорки. Что? Скажешь, плохо службу знают? Ну-ка, тронь кого пальцем — тут же щелчка тебе! Так?

— Так, — кивнул Пузырёк.

— Лечение! — напористо продолжал Василий. — Ты хоть одного больного здесь видел? Маше Однорукой кисть трамваем по пьянке оттяпало. Так у неё здесь новая отросла! У дедка — зубы, как у молодого! Ты подумай! Где так ещё о людях заботятся?

— А про Лику чего молчишь?

— А что Лика? — не понял Василий.

— Да морда у ней вся в прыщах была, когда она сюда прилетела… Так не поверишь — за день сошли. А теперь, видал, королевой ходит. Кожа — зеркало…

— Ну вот… Стало быть, ещё и Лика… Так?

— Так-то оно так, — не унимался Пузырёк. Любил он, любил такие разговоры. — Ну ты же сам говорил, Вась: мол, ломать — это не работа…

— Ты погоди. — Василий предостерегающе поднял тяжёлую ладонь. — Что значит — не работа? Ты вообще знаешь, зачем мы эти камушки долбаем?

Пузырёк моргнул.

— Не-ет, — с интересом глядя на Василия, сказал он. — Не знаю. А зачем?

— Вот и я не знаю! Но они-то… — Василий запрокинул голову и взглянул на заплетённый мерцающей паутиной невероятно высокий потолок. — Они-то — знают! Вот, допустим, работал ты на заводе, точил какую-то деталь. Тебе объяснял кто-нибудь, куда она идёт, деталь эта?.. Да чёрта с два!.. Но раз они нас сюда выписали, раз они о нас так заботятся — то, значит, нужны мы им! А? Ну ты сам подумай, Пузырёк…

Жмурясь от удовольствия, Пузырёк покрутил головой и снова наполнил колпачки.

— Хорошо говоришь… — сказал он. — Ну а как же насчёт баб? Баб-то здесь раз-два — и обчёлся!

— Ещё прибудут, — уверенно отвечал Василий. Насупился, покряхтел. — И знаешь… — добавил он другим голосом. — Честно тебе скажу: вот если бы Маша Однорукая пила поменьше — не глядя бы к ней перебрался…

— Да ты и так от неё не вылазишь, — заметил Пузырёк. — Ну, давай по второй, что ли?

Выпили. Василий чинно поставил колпачок в воздух над кабелем, поднялся и достал из авоськи ещё одну капсулу.

— На вот, для ровного счёта. А я, ты уж не обижайся, пойду. Мне там ещё со зверушками своими рассчитаться надо…

* * *

Рассчитавшись со зверушками, Василий отправился искать дедка Сократыча и нашёл его сидящим на маленькой изящно изогнутой глыбе. Судя по всему, в таком положении Сократыч пребывал уже давно.

— Вот вас-то мне и нужно, Василий, — обрадовался он. — Скажите, как у вас дома обстоят дела с мебелью?

— С какой ещё мебелью? — не понял тот.

Сократыч поднялся и, умильно просияв щечками, указал на глыбу.

— Верите ли, сижу на ней чуть ли не полдня. Всё жду, кому предложить. Ломать, сами понимаете, жалко. Ну, сколько в ней? Ну, от силы пара тюбиков… Да вы её переверните, переверните, Василий! Я бы и сам перевернул, да сил не хватает.

Василий, поднатужась, опрокинул глыбу выпуклой стороной вниз. В этом положении она напомнила ему подставленную в ожидании подачки пустую горсточку.