Раздвоение личности

— Подумать, подготовиться, и обмануть. Для начала — выкрасть документы из сейфа. Потом получить в свое распоряжение замок — придумать предлог, чтобы выслать куда-нибудь хозяев. Обмануть можно кого угодно, если приложить усилия. И получилось бы великолепное преступление безо всякой крови. А от того, что нам показали, меня тошнит…

Фильм назывался что-то вроде “Происшествие в старом замке”, на него билетов было не достать, красивый, душещипательный и не слишком умный импортный фильм…

Локтев жил в старой панельной многоэтажке, правда, квартира у него была большая — две, перестроенные в одну. Летом здесь бегала толпа внуков, теперь было тихо.

В комнате старика шкафы с книгами подпирали потолок, на столе мигал включенный компьютер. Дверь сюда всегда плотно прикрывалась, и никто здесь не бегал.

— Ты ведь сначала не сказал фамилию, — улыбнулся Локтев виновато. — Сказал только — подруга тещи. Жаль, что я так небрежно к этому отнесся. Я ее не узнал, потому что видел когда-то мельком, и все. Почти тридцать лет назад. Не вспомнил. Я ведь в основном с мужем дело имел. Но фамилию помню очень хорошо.

Локтев потянулся к клавиатуре компьютера.

— Вот, смотри, Иван Константиныч.

На экране появилась картинка. Портрет молодого человека в затейливой, украшенной какими-то чересчур крупными камнями раме.

— Увеличенное изображение? — догадался Иван.

— Конечно, — кивнул Локтев. — Это что-то вроде кулона. Миниатюра в оправе. Вот, смотри дальше.

Появилась следующая картинка, потом следующая. Молодая девушка, ребенок, женский портрет, снова ребенок, разные рамки и разные камни.

— Тут их больше пятидесяти. Сплошь раритеты, с четырнадцатого по девятнадцатый век. Впрочем, к девятнадцатому мода на такие вещички почти прошла. Видишь, у всех — ушки, чтобы носить, на ленте. Это собрание хранится во Франции, частная собственность. Его цена? Полтора миллиона евро, приблизительно. Может, уже и больше. Теперь вот на это взгляни! — Локтев подвинул к нему что-то, завернутое в бумажку.

Иван осторожно развернул. Маленький, с пятирублевую монету, портрет в оправе, усыпанной множеством мелких камешков, зеленых и красных. Только смотрелось это не так роскошно, как на экране. Живописное изображение казалось тусклым, местами облупилось, камни не сверкали и не украшали, сама оправа, золотая…

Золотая? Он потер ее пальцем. Да ничего подобного.

— Можно лупу?

Локтев тут же вытащил из ящика увеличительное стекло в складном футляре, подвинул.

— На. Это первое, что сделал и я тоже. Схватил лупу. Впрочем, ты уже верно все понял. Камни там стекло, живопись никакая, золото самоварное. Я проверял. Впрочем, сплав такой — почистишь, и будет красиво, будет блестеть, как старое золото. Но быстро окисляется, темнеет. Ваня, ты слышал про коллекцию грека Каламбики?

— Нет. Откуда?

— Понятно. Это тебе не яйца Фаберже. Так вот, Ваня, все эти фотографии — часть коллекции Каламбики, вывезенная из России в семнадцатом году. И нынешний владелец, разумеется, пополнил собрание…

— А это что такое? — Иван вертел в пальцах поделку из “самоварного золота”. — И, главное, Хижанские тут при чем?

— А вот об этом я тебе сейчас и расскажу. Слушай. Это случилось около тридцати лет тому назад. Ты же помнишь, я в том маленьком комиссионном работал, на площади, где обувной сейчас? И на меня люди выходили через друзей и знакомых, притаскивали разные бабушкины ложки, и все такое — дескать, нельзя ли продать не через магазин, а подороже? — Локтев засмеялся. — Так вот. Однажды, вот так же, пришел мужчина, по фамилии Хижанский, и принес эту самую вещичку показать. Объяснил — сын разбил крышку от старой шкатулки, и они там были, в крышке, двенадцать штук, каждая завернута в пергамент, и еще они залиты были чем-то, похожим на мыло. Они решили было, что это какие-то ценности великие. Ну, я сразу объяснил, что нет, не ценности. Он не поверил, понес к ювелиру, тот ему то же сказал, он опять ко мне вернулся. Все не мог поверить, что это дешевка, никому не нужная. Как же, так спрятано было! Я попросил одну штуку мне оставить, потому что самому стало интересно, что это может быть. Двенадцать подвесок, все разные. Поспрашивал кое-кого, но ничего не узнал. Так мы и расстались. А безделушку он мне подарил. Уже позже я узнал про коллекцию Каламбики, и понял, что это — оттуда. Точнее, грубая подделка вещи из коллекции. А диск мне подарили лет пять назад, привезли из Парижа. Я заинтересовался такими вещами с тех пор…

— Она здесь есть, эта вещь? — Иван показал на монитор, с которого продолжала смотреть некая девушка в голубом, окруженная змейкой с голубыми сапфировыми глазками.

— Нет, — покачал головой Локтев. — Она — в списке вещей, которые утеряны. В конце есть такой список, там каждая вещь описана очень подробно, что изображено, вес, какие камни. Там двенадцать пунктов.

— Так, — Иван потер лоб. — Подделки потерянных драгоценностей? Если все двенадцать — подделки, зачем их прятать так, словно они настоящие?

Локтев рассмеялся.