Разглашению не подлежало

В засаленной куртке, с корзиной, наполненной ключами, отвертками, гвоздями, он походил на рабочего-железнодорожника.

Был пасмурный день — самолеты не летают, поэтому решил сходить к аэродрому. Обнесен оградой. Здесь раньше росли красивые липы. Теперь их не оказалось. Исчезли куда-то деревья. Рядом с дорогой немецкие связисты снимали со столбов провода и укладывали их в глубокую канаву. Вокруг возводились вышки для охраны. Между вышками ходили автоматчики с овчарками.

...Вечером Забоснюк предложил идти на квартиру к Бойчуку.

В темноте они пришли к бараку. Дверь открыл сам хозяин.

— Прошу в дом, — сказал он.

Квартира, в которой жила семья Бойчука, напоминала темную тюремную камеру. В ней ютилась семья из восьми человек.

— Садитесь, — любезно пригласил хозяин. — Чем могу служить?

— Это вот, земляка своего привел, — ответил Корней Родионович. — Работку ему надо найти. Посоветуй как быть.

— А что он может делать? — спросил Бойчук.

— И каменщиком и плотником... На все руки мастер.

— Тяжело, — вздохнул Бойчук. — Нет такой работы. А сезонные еще не начались. Повременить надо.

Время близилось к ночи. Гости решили уходить.

— Я провожу вас, — предложил Бойчук.

Несколько минут они шли молча.

— Леонтий Фомич, — первым начал Корней. — Вы говорите, что сейчас нет у немцев работы. А помните, вы как-то сказали, что в Коло-Михайловском и Пятничанском лесу идет строительство. Нельзя ли туда, а?

— Э-э, туда не пробиться, там нашему брату нет доверия.

— Секретно?

— Очень. Муха не пролетит. Поговаривают, что санаторий для офицеров вермахта. Под землей строят.

— Вряд ли.

— И я так думаю. Зачем фюреру под землей курорт прятать?

— А не знаешь, кто ведет строительство?

— Да там целая кутерьма. Тысячи советских военнопленных нагнали, специалистов из Берлина навезли. С Гниванского и Стрижавского карьеров камень возят, песок, щебень. Стальную арматуру со всех концов тянут. Мосты через Буг строят. А в лес асфальтированную дорогу ведут, водопровод, канализацию, электролинию от городской станции. Город целый возводят, а не санаторий.

— Послушайте, товарищ Бойчук, — вдруг спросил Онуфрий Николаевич. — А что заставило вас так усердно трудиться на врага? Ведь вы же старый коммунист?

— Так сложилась обстановка. А поработать надо. Чего же не работать, когда тебе доверяют немцы?

— Значит, вы заигрываете с немцами?

— Как огонь с бензином, — резко ответил Бойчук. — Да ведь вы тоже работу ищете.

— И работу ищу, и таких как вы, коммунистов.

— Чтобы сообщить о них в гестапо? — прервал Бойчук.

— Нет, в Москву, — неожиданно сказал Боварчук.

— Да, Фомич, — подтвердил Корней, — этот человек пришел к нам с Большой земли.

— Здорово! А то я его за провокатора принял.

Бойчук несколько минут шел молча. На дворе было сыро и холодно. Потом Леонтий Фомич остановился, протянул связному руку:

— Ну что ж, пока я здесь, буду помогать всем, чем могу. Рассчитывайте на меня.

На следующий день на квартире у Забоснюка Онуфрий Николаевич вновь встретился с Бойчуком. Они вышли в поле. Оба в рабочей форме, с инструментами. Густой туман прятал их от расхаживающих по шпалам патрулей. Леонтий Фомич дал гостю новые данные о строящемся в подземелье военном объекте, о прибывающих в Винницу войсках и военных грузах и развернувшейся в тылу у врага подпольной и партизанской борьбе.

Расставаясь, Онуфрий Николаевич решил поговорить с Бойчуком.

— У вас есть возможность наблюдать за строительством. Используйте при этом пьяниц, болтунов, заводите знакомства с немцами. Но будьте очень осторожны. Главное, поменьше спрашивайте, лучше слушайте и запоминайте. Обмануть гестапо нелегко. Они дали вам работу, они же за вами следят.

Онуфрий Николаевич пошел в направлении родной Печоры. Здесь решил создать из верных людей партизанский отряд, помочь ему оружием, а тогда лишь уйти на восток. И еще одно задание он имел от Большой земли — подобрать несколько девушек, из хорошо знавших местность, для учебы в школе радистов.

Когда до села оставалось километров десять, услышал, что за ним едет подвода. Ночь ясная, ни леса, ни посадки поблизости. Решил идти как ни в чем не бывало, может, и проедут себе. Но подвода остановилась. Один мужчина соскочил и спросил: «Куда идете?» Оказалось, что это земляк Михайло Мальгота. Вместе с ним был тракторист Иосип Мукомел. Люди везли горючее для трактора. Пожаловался землякам, что болен, добирается домой из плена. Мальгота рассказал, что в селе немало возвратившихся.

Онуфрий Николаевич зарегистрировался в сельуправе. Старостой села был Иван Гросвент, немец, когда-то служивший графам Потоцким, а до войны был кладовщиком местного санатория. Онуфрий Николаевич хотел получить хоть какое-то удостоверение личности. С ним легче было бы пробираться к линии фронта, да и образец оккупационного документа хотелось вынести на Большую землю.

Однако кто-то донес, и Боварчука арестовали. В Шлыкове спрашивали, где документы и где Хоменко (коммунист, который в начале войны ушел на фронт).

Он ничего не знал про Хоменко.