Разлюбил – будешь наказан!

Мы идем по набережной в яркой толпе веселого отдыхающего народа. Все занимаются ерундой. Рисуют на пузе татуировки, воют похабщину в караоке, одеваются в перья, фотографируются с липкими крокодилами, с блохастыми обезьянами, швыряют деньги в игровые автоматы, вылетают в небо из большой резиновой рогатки, и все это после ужина.

Мой муж остановился возле тира.

– Давайте пальнем!

Я в тайном предвкушении, только я знаю, что муж у меня снайпер. Сейчас он выбьет все десятки, Натыкач упадет.

Из переулка прямо на тротуар выезжает машина. На дверях висят пьяные мужики. Поют, размахивают над головой пивными бутылками.

– Вэ вэ вэ – Ленинград! Вэ вэ вэ – точка ру!

За ними нехотя ехала патрульная машина с мигалкой, народ расступался, визжали бабенки. У всех веселье! У всех, кроме меня. Я уснула в номере, носом к стенке. И никакие волны я не слушала, и никакой рассвет встречать не собиралась, закрыла окно и включила кондиционер.

Утром мы идем к морю, пока не сбежались опаленные тушки отдыхающих. На причале еще несколько таких же пришибленных пар. Стоим на краю, глядим в горизонт. В общем, ничего, цветовая гамма меня вполне устраивает: от лазури до сапфира. Солнце играет лучами, чайки смеются, приближается катер, волна толкает каменюки, и они гремят, как вагоны на железнодорожном перегоне.

– Да… – зевает Антон. – Пора нам ввести сухой закон.

Мы выбираем шезлонг. Людей еще совсем мало, но адыгейки с чурчхелой и пивом уже на посту. На моем вчерашнем месте кто-то оставил пакет с вещами. Мы бросаем свои полотенца рядом и лезем в воду. Море волнуется, бурлит, как джакузи. У берега нас крутит, как в стиральной машине. Я валяюсь на блестящей гальке, вода бьет в лицо, отшвыривает меня, как мусор, в плавки набиваются мелкие камушки и песок.

– Пойдем, сплаваем со мной, – Антон позвал.

– Нет, я боюсь. Ты что! Такие волны…

– Не бойся, пошли. Проплывем дальше, там спокойнее.

– Я не могу – у меня слабые руки, – срываюсь я на противный речитатив.

Не доверилась родному мужу, коза! Он обиделся и уплыл один.

Психующим шагом я поднимаюсь наверх, в кафешку. Мне хочется кофе и сигарету. Всего одну, можно.

С террасы я пытаюсь разглядеть Антона. За волнами его не видно, далеко уплыл. Я щелкаю зажигалкой и слышу тяжелый звук, настолько громкий, что все другие звуки исчезают. Белая набережная содрогнулась, всем телом я почувствовала движение и толчок земли. Как в замедленном кадре взлетают легкие навесы, кресла, обломки пластика, куски шезлонгов, клоки камышовой крыши, галька, тряпки… Камни стучат по асфальту, бьются витрины, мелкие острые камушки скачут по плитке и падают у моих ног.

На несколько минут включилась тишина. Когда густое облако над пляжем растаяло, люди поняли – это был взрыв. И сразу начались вопли, визги, сирены. Со всех сторон кричали: «Взрыв… Взрыв… Террористы… Грузины… Взрыв…» Меня чуть с ног не сбили, толпа с набережной побежала смотреть, кого убило и что случилось с теми, кто вышел из воды, кто лежал недалеко от навесов.

Воронку обтянули красной лентой. Там, где раньше были наши шезлонги, поставили полицейское оцепление. Две женщины пытались залезть под красную ленточку, их не пускали, и в истерике они пытались протаранить полицейских.

Я подошла к белым перилам набережной и внизу на песке увидела Антона. Он пробирался через толпу, нашел меня и заорал: «Стой там! Не спускайся!» А я и так стояла, не могла двинуться с места. Ждала его на набережной, держалась за белые перила.

– Ну что, Соньчик, – он спросил. – Какие у тебя планы?

– Поехали к детям, – говорю.

Из окна гостиницы было видно, как в оцеплении работают саперы. За ленточкой собралась толпа любопытных. Кто эти люди, которые всегда собираются, где ни рванет? Кто эти любопытные? Мне всегда было интересно.

…Почти одиннадцать часов утра. Пляж быстро заполнялся. Народ стелил свои коврики у красной ленточки, в двух шагах от воронки, где только что убило несколько человек. Люди копошились на пляже, как цыплята в коробке: тепленькие, пушистенькие, сыплешь им зернышки, и они бегут за ними, топчут друг друга и наступают маленькими лапками на тех, кого только что задавили.

Мы сели в машину. Антон включил радио. На каждой станции говорили про одно и то же, все восклицали про август. Тревожный месяц для России, каждый год в августе случаются трагедии, и этот не стал исключением. Еще только седьмое число, а уже есть погибшие.

В новостях сообщали: «…взрывное устройство находилось в пакете, оставленном на шезлонге в центре пляжа. Галька сработала как поражающий элемент. Мужчина тридцати одного года и женщина двадцати двух лет, открывшие пакет, были убиты на месте. Ранено пятнадцать человек, среди пострадавших есть дети. Версию о теракте пока не подтвердили…»