Разношерстная... моя

– Да и ты, слыхать, теми забавами брезгуешь. Чисто дела делаешь, бескровно. Страже, понятно, на роду написано за серебро кровью расплачиваться. А вот про купцов, тобой загубленных, не слыхал.

– Был один такой, – недобро процедил Юган, вороша костер.

– Тот, что Яльку вез? – моментально сообразил Таймир.

– Он самый. Да и его убивать не стал. К Бате притащил. Чтоб, значит, вместе поспрашать о его добыче дивной. Да тока отравился тот стервец. До Стольнограда и не рыпался. А в столице немедля бежать пытался. А как не удалось, так и сожрал какую-то дрянь. Отрыжка сказывала, будто иноземную. Такая, вроде, в Харанге варится. Видать, и принцессы ихние в той науке преуспели, – он умолк ненадолго, покуда снимал горшок с похлебкой, а потом и спросил совсем уж напрямки: – Яльку-то она забрать попытается, а, державник?

– Да, – твердо ответил Таймир, сунув ложку в сладко парящий горшок.

– А ты чего ж, не заступишься?

– Нет, – дунул полусотник в полную до краев ложку.

– Чего ж так? – холодно осведомился Юган.

– Я не стану заступаться. Я просто не допущу, чтоб Твердислава и близко к ней подобралась. Вернемся, подумаем вместе с Батей, где ему новую жизнь начать. Чай, вы люди не бедные. Без одной единственной харчевни не оголодаете. А в столице вам отныне жизни нет, так и знай, – он осторожно потянул губами так и не остывшую толком похлебку.

– А коли Твердислава все ж полезет Яльку добывать? – напирал Юган.

Таймир проглотил варево, зачерпнул из горшка, подул и бесстрастно молвил:

– Пока смогу ее защищать, стану защищать. А как пойму, что Твердислава одолевает, убью ее.

– Убьешь? – не поверил своим ушам Юган.

– Дивишься? – чуть досадливо нахмурился Таймир и будто бы нехотя принялся растолковывать такой свой выбор: – А чему тут дивиться? Моя заступа для меня дело решенное. Не буду врать, будто рад этому всей душой. Но иначе не могу – невместно. Стало быть, прослыву для Твердиславы врагом. Как она своих врагов жалует, известно. А тут уж Хранивой не потерпит и впряжется за меня. Я ж единый продолжатель их с матушкой рода. Да и сердце дядька за меня заложил – впряжется непременно. А меж государыней матушкой и мной выберет, сам понимаешь кого. Не я, так он сам ее уберет. Это прежде она место для сына малого стерегла, да порядок в державе. А нынче Милослав – муж взрослый. Муж смысленный, поверь мне. Я с ним беседы имел. Опять же, все материны ближники ему в наследство перешли. Ну, и где тут ущерб державе, коль государыня не от дел, а к предкам отойдет? – усмехнулся Таймир и занялся едой.

Юган пожевал отросшие усы, пощурился в костер, попялился на коней. А потом и решил: до конца он в признание державника, понятно, не верит. Но покуда тот будет идти одной с ним и Батей дорогой, убивать не станет. Глядишь, и сбудется, чего он тут наплел. Иль не наплел – время покажет. Одно лишь он знает: стань Таймир его другом, в этот раз Юган точно отнес бы жрецам жирные дары – пусть обожрутся ненасытные за этакий божий подарок.

Быстро поели, быстро свернулись. И рванули на север сквозь обещанную разбойником открытую долину. То вмах, то вялой рысью шли по завидной выглаженной дороге меж распаханных полей и ухоженных садов. Ночь выдалась поганая. Мало, что все небо обложило, так еще и ветер загулял, терзая коням глаза. Ялька неслась впереди все той же собачонкой. С тех пор, как оборотенке полюбился невинно убиенный пленник подземелья, она сторонилась обоих своих пестунов. Видать, шибко обиделась на людей своим собственным обычаем: на всех, без разбора и за все подряд. Югана мало волновало, чего там она кочевряжится – попривык за столько-то лет к ее странностям. А вот Таймира отчего-то царапало такое ее небрежение. Он даже додумался до мысли, будто ненароком влюбился в навязчивую невестушку. Сам себя о том попытал со всей строгостью и вывел: чушь собачья! Не хрена подобного, вот и не зарьтесь на его свободу с вашими предсказаниями. Ищите себе женихов в другом месте, а он не нанимался на змее жениться. И на всех ее прочих воплощениях тоже. Особо на когтистых и клыкастых.

Насчет «перемахнуть» Юган здорово погорячился. Заря уж занималась, а конца-края этим ровным густо обжитым местам не было. Еще повезло, что к утру наткнулись на небольшую рощицу, а то б и вовсе торчали у всех на виду мишенными щитами для новиков лучников. Стреляй – не хочу! Разбойничьи повадки Югана выручали на каждом шагу. Рощица еще только замелькала на горизонте в предрассветных сумерках, а тот уж настоял, дескать, свернем в придорожную деревушку. На околице он отыскал колодец, и подостывшие кони, которых уже вели в поводу, вволю напились. Местный народец еще дрых без задних ног. Дворовые псы молчали. Даже не побрехивали время от времени на всякие пустяки, лишь бы дать знать, будто они несут свою службу со всем старанием. Ялька пробежалась по широкой улочке почти через всю деревеньку. Но явление оборотня не сподвигло этих лентяев проявить рвение. Понятно, что всякое зверье от нее шугается. Однако дома-то ее не стеснялись обгавкать, а тут плевать на нее хотели.