Разрушитель клинка

Что-то с шумом рассекло воздух. Дом зашипел, когда хлыст обвился вокруг его горла, лишая возможности дышать. Он повернулся, продолжая держать в руке меч, но тут другой хлыст обхватил его руку. Дом зарычал на нападавшую амхара, невысокую женщину с татуировками на лице и короткими рыжими волосами, а затем принялся наматывать кнут, с его помощью таща ее вперед. Соперница уперлась каблуками в землю, ее сапоги заскользили по грязи. Женщина прокричала что-то на айбалийском, то ли призыв о помощи, то ли боевой клич.

Краем глаза он заметил очертания лука, знакомая изогнутая дуга повернулась, чтобы прицелиться. Поморщившись, Дом приготовился к очередной стреле. Тетива зазвенела, но он ничего не почувствовал. Стрела попала в другую цель: она вонзилась в амхара с хлыстами, пробив ей шею. Женщина издала булькающий звук и свалилась набок, ее безжизненные серые глаза уставились в небо. Дом сместился в сторону, когда Сарн наложила еще одну стрелу на тетиву и прицелилась через поляну. Она выпустила еще одну стрелу, а затем успела увернуться от другого меча.

Не колеблясь ни секунды, Дом ринулся к ней, держа наготове свой клинок, чтобы защитить ее спину. Она делала то же самое, двигаясь с ним в едином ритме, наклоняясь, когда наклонялся он, уворачиваясь, когда он наносил удар. Оба тихо ворчали, голос Сорасы звучал спокойно и сдержанно, даже когда они боролись за свои жизни.

«Стрела, меч, выждать, атаковать, смотреть под ноги, задержать дыхание».

Ядовитые порошки клубились в воздухе, и глаза Дома щипало, но он продолжал сражаться.

Сораса была осведомлена о каждом приеме из арсенала амхара. Этих людей она знала лучше, чем семью, понял Дом, наблюдая, как она подмечает их слабые места. Старые травмы, старое соперничество. Она использовала эти знания в своих интересах, уничтожая одного амхара за другим, пока на поляне снова не повисла тишина, нарушаемая лишь предсмертным скрежетом металла и их собственным тяжелым дыханием.

– Стой.

Ноги последней амхара задрожали, и она рухнула, подняв одну руку, чтобы защитить лицо. Женщина лежала в луже собственной крови, веер клинков окружал ее, как венец. Второе ее плечо было вывихнуто и свободно болталось, но раны были поверхностными. Она не могла умереть от них, не без посторонней помощи.

Дом чуть отодвинулся, продолжая держать в руке свой двуручный меч. Но он не мог зарубить ее, не так. Сейчас она угрожала им не больше, чем сидящий в своей норе кролик.

Сарн оттолкнула убитого амхара, позволив ему упасть с ее кинжалом, все еще торчащим из груди. Ее лицо и руки были измазаны кровью, а разорванный плащ почти уничтожен. Дом вздрогнул, поняв, что Сарн лишилась и части волос, теперь они были отрезаны на затылке. Он осмотрелся и заметил толстую черную косу, она лежала в грязи, свернутая, словно забытая веревка.

– Кто оплатил контракт? – прорычала Сарн, подходя к последней живой амхара. – Кто купил смерть Корэйн ан-Амарат?

Убийца сделала дрожащий вдох.

– Ты и сама знаешь, – задыхаясь, выдавила она. Дом взглянул на Сарн. В ответ она посмотрела на него, ее глаза едва заметно блеснули, но он все понял по ее лицу.

«Таристан и Эрида послали за нами амхара».

Лежащая на земле убийца схватилась за свое сломанное плечо.

– Сораса…

– Агата, неужели ты просишь о пощаде? – прошипела Сарн. Ее взгляд был диким, почти безумным. Когда она заговорила, Дом увидел кровь на ее зубах.

Часто и тяжело дыша, он попятился назад. Последние лучи солнца пробивались сквозь деревья, поляна погружалась в тень.

– Стой, – снова взмолилась Агата, теперь уже тише. Ее взгляд метался между ними. Дом увидел в нем страх, а еще отчаяние.

– Бессмертный, – выдохнула она, удерживая его взгляд. – Ведь ты действуешь не так, верно?

Лицо Сарн исказило отвращение, и она ответила за него:

– Нет, Агата, – сказала она, засовывая руку в тунику, затем вытащила тяжелую нефритовую печать. – Так поступаете вы.

– Сораса…

Тяжелый нефрит раздробил кости и плоть, зеленый камень окрасился в алый, а крики Сорасы эхом разнеслись по тихому лесу. Дому пришлось оттаскивать ее от тела, но она уползла прочь, оставив в грязи окровавленную нефритовую печать.

На четвереньках она подползала к каждому мертвецу. Ее наполненные отчаянием крики переходили в наполненные отчаянием молитвы, неразличимые для ушей Дома. Не имело значения, убила их Сораса или Дом, она одинаково тщательно заботилась обо всех, что-то шепча над их телами, закрывая глаза павшим амхара или касаясь их бровей. У каждого из них она взяла какую-то мелочь. Лоскут от плаща, тычковый нож, кольцо. Она даже прижалась лбом ко лбу Люка, на долгий тихий миг оставшись в такой позе. То, что она сказала ему, предназначалось только для ушей Сарн и только для нее.

Дому хотелось удалиться, но он понял, что не в силах бросить Сорасу один на один с ее горем. Однако им все равно нужно было уходить. В предгорьях слишком быстро наступала ночь, тени сгущались до полной темноты.