Разрушитель миров

Она снова вела отряд за собой. Слева от нее скакал Эндри; по крайней мере, оруженосец обладал острым зрением и постоянно вглядывался в горизонт за их спинами. Он перечислял названия замков, силуэты которых виднелись на холмах, и говорил, какому лорду или даме принадлежали земли, мимо которых они скакали. По большей части эта информация была совершенно бесполезной, но Корэйн упивалась ей, задавая вопрос за вопросом. Так тянулись часы.

Наследница Древнего Кора напоминала тряпицу, оказавшуюся в воде: она впитывала в себя все знания об этих землях, которые только могла. На ее плечах лежала краденая шаль, скрывавшая Веретенный клинок. Кроме того, у нее была шляпа – на случай, если они встретят рыцарский патруль. Однако Сораса не собиралась давать дозорным возможность увидеть лицо Корэйн, и она подозревала, что Дом разделяет ее точку зрения. Она запросто убила бы десяток стражников, лишь бы никто не смог сообщить королеве об их местонахождении. Сораса то и дело переводила взгляд на Корэйн. Дом вел себя так же: он не сводил глаз со спины девчонки, как будто надеялся, что его взор станет щитом, который сможет укрыть ее от опасностей этого мира.

Складывалось впечатление, что Вальтик полностью выбросила их из головы. Ведьма не отставала от остальных, но позволяла своей лошади сходить с дороги и пробираться сквозь куцые кусты или поля пшеницы, которая доходила до самого седла. Старушка напевала что-то под нос на джидийском, а также на языке, который никто из них не мог определить. Разумеется, слова рифмовались. Сораса делала вид, что не слышит никакого пения.

«Мне и без того постоянно приходится присматривать за оруженосцем, Древним и девчонкой, от которой зависит судьба всего мира. Я отказываюсь тратить время и силы еще и на какую-то ведьму».

Проселочные тропы разветвлялись, плутая между реками и холмами. Крестьяне не обращали на путников никакого внимания. Пока что им не встретилось ни одного патруля, но они все равно петляли, то и дело возвращаясь по собственным следам. По мере того, как шло время, фермерские дома встречались все реже, и друг от друга их отделяли уже не кусты, а лесная чаща. Лошади замедлили шаг, продвигаясь вперед с опаской.

– Скорость – это единственное преимущество, которое у нас есть, – проговорил Эндри, выпрямив спину. Они проезжали по очередному подлеску, и оруженосец держался рядом с Сорасой. – Если мы свернем на корскую дорогу, которая лежит к западу от нас, то сможем дать волю лошадям и поскакать быстрее.

Сораса недовольно нахмурилась, увидев, что Корэйн поравнялась с ней с другой стороны. Убийца не любила оказываться в окружении – и уж тем более в окружении подростков.

– Я всегда хотела увидеть дорогу, построенную во времена Кора, – проговорила Корэйн, мечтательно вздыхая.

– Мы с тобой познакомились на корской дороге, любопытная ты дурочка, – сердито ответила Сораса, и лицо Корэйн печально вытянулось. – Если у королевы Галланда есть хоть капля здравого смысла, она уже разослала самых быстрых гонцов по всем основным дорогам, приказав им искать долговязого оруженосца, бессмертного тролля и девчонку, которая прячет под плащом меч и задает слишком много вопросов. – Сораса ударила пятками по бокам лошади, и та поскакала вперед. – Если вам так хочется, мы можем свернуть на дорогу. Только знайте, что мы сами заходим в расставленную для нас ловушку.

За ее спиной раздался звучный голос Дома.

– Наверняка у вас есть план, как поступать с врагами, которые встретятся на вашем пути, Сарн, – сухо произнес он.

– Разумеется. Я буду бросаться ими в тебя, – отозвалась Сораса. В ответ Древний проворчал что-то нечленораздельное.

– Никаких дорог, Корэйн, – заключила она. Девушка сгорбилась в седле. Сораса видела, что к ее горлу подкатывает сотня колких ответов. – Скача по проселочным и звериным тропам, мы не доберемся до Адиры быстро – зато мы доберемся дотуда живыми.

– А что мы будем делать, когда окажемся там? – Эндри снова поравнялся с ней, сохраняя невозмутимый вид. Сидя на коне, он выглядел старше и увереннее. – Вы продадите нас какому-нибудь северному работорговцу или сыграете в кости, поставив на кон наши жизни?

Сорасе хотелось сделать вид, что она не расслышала его вопросы. Она любила окружать себя неприступной стеной тишины, на которую мало кто мог взобраться. Тем более идиотский страх оруженосца перед Адирой не имел под собой никаких оснований. Однако у Сорасы было ощущение, что если она промолчит, то он не отстанет от нее, пока они не доберутся до городских ворот. Сораса оскалила зубы – с некоторой натяжкой это выражение лица можно было считать дальним родственником улыбки.