Разрушитель миров

Валери Трелланд не возражала. Она была высокой женщиной, но теперь ее тело стало почти невесомо. Опустившись в кресло, она зябко ссутулилась, и Эндри поправил шаль, чтобы та хорошо прикрывала ее узкие плечи. Несмотря на то, что в ее груди поселился болезненный холод, она по-прежнему была невероятно красива: в конце концов, эту женщину не просто так называли главным сокровищем семьи. Даже в те дни, когда недуг свирепствовал особенно сильно, Эндри видел, как ее кожа сияет, подобно темному гранату, озаряемому солнечными лучами. Теперь, когда она обрезала волосы, они были заплетены в короткие косички с золотыми кольцами на концах. Ее глаза – невероятного оттенка ростков пшеницы, неохотно меняющих зеленый цвет на золотистый – казались огромными на осунувшемся лице. Эндри тоже хотелось бы иметь такие глаза, но, увы, у него они были грязновато-коричневыми. Как у отца. Однако он унаследовал черные волосы и высокие скулы Валери и в целом невероятно походил на мать.

– Твой чай готов, – проговорил Эндри, уверенными движениями перемешивая в чашке ингредиенты. Лимон, корица, гвоздика, сладкая соль, мед. В Галлийской столице царило летнее изобилие, хотя весь их мир, казалось, больше не пребывал в раширской безмятежности и постепенно погружался в джидийский холод.

Улыбаясь, Валери взяла чашку из его рук. Влажный рокот в ее груди затих. Эндри придвинул к огню второй стул и присел, с удовольствием наблюдая, как она делает один глоток за другим.

Их семья никогда не жила в собственном доме. Отец Эндри был рыцарем королевской гвардии, а его мать сначала находилась в услужении у старой королевы, а позднее стала придворной дамой Эриды. Комнаты оставались в их владении, несмотря на то, что отец давно погиб, а мать не могла работать из-за тяжелой болезни. Эндри был благодарен королеве за щедрость, но порой ему казалась, что дворцовые управляющие просто о них забыли. Исполинский дворец, раскинувшийся на собственном островке, казался отдельным городом, в котором жили и работали тысячи людей. В таком месте было несложно упустить из виду простого оруженосца и его недужащую мать. Когда Эндри прислуживал сэру Гранделю, он спал в казармах или в квартале королевской гвардии, чтобы быть поблизости, если рыцарю понадобится его помощь. Но теперь все изменилось. Он не горевал о том, что ему больше не приходилось спать на узкой койке в одной комнате с юношами разных возрастов, и совершенно не скучал по царившим там запахам. Но обстоятельства, вынудившие его вернуться к матери, были слишком высокой ценой, которую он предпочел бы не платить.

Новый дворец был возведен из бледно-серого и желтого камня два столетия назад. Эндри с матерью – как и большинство придворных – жили в восточном крыле. Комнаты здесь располагались по двум сторонам коридора, который в нескольких местах прерывался внутренними двориками. Жилище Эндри находилось в основании башни, поэтому углы были слегка закруглены, а окна напоминали прищуренные глаза. Стены были украшены разноцветными гобеленами, изображавшими сцены охоты, турниров, боев и пиршеств. Раньше, глядя на них, Эндри приходил в волнение, желая приблизить тот день, когда сам станет рыцарем. Теперь же яркие нити поблекли в его глазах.

Сцены, вышитые на коврах, были обманом. «Здесь нет крови», – думал Эндри, всматриваясь в гобелен, изображавший так называемую Битву фонарей. Галлийские воины осаждали города Ларсии, гордо подняв над головами золотисто-зеленый флаг. Их мечи и пики, сверкавшие серебряными нитями, были чисты, а ларсийцы стояли на коленях, сдаваясь в плен.

Нам не дали такой возможности. Те существа не знали пощады, равно как и тот человек. Эндри зажмурился и отвернулся, пытаясь избавиться от проклятого образа Таристана, возникшего перед его внутренним взглядом. В его венах – кровь Древнего Кора, в его ладонях – Веретенный клинок. Из камня, из пламени, из смертной плоти. Красная кровь, черная броня, белые руки, белый пепел, раскаленная добела боль, и гнев, и гибель…

– Как проходят поиски?

Эндри яростно заморгал, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей. Жаркие слезы, наворачивавшиеся ему на глаза, отступили, когда он услышал голос матери.

– Прости, пожалуйста… что ты сказала?

Она накрыла его руку своей маленькой, хрупкой ладонью. Отблески пламени танцевали на лице Валери, делая ее блестящие глаза еще ярче.

– Как твои поиски, madero? – ласково повторила Валери. Мой дорогой. – Ты ведь ищешь лорда или рыцаря, которому нужен оруженосец? Ты рассказывал мне об этом на прошлой неделе.

– А, д-да, – проговорил Эндри, снова обретая дар речи и мысленно готовясь к еще одному допросу. – Да, я наводил справки при дворе и заходил в бараки. А еще отправил несколько писем, – добавил он, ощущая во рту гнилостный привкус полуправды. Ложь противоречила рыцарскому кодексу чести, но сейчас, когда его мать была в таком состоянии, а на горизонте собиралась чудовищная буря, ему было не до поиска нового лорда. Я действительно писал письма, только с совершенно иной целью.

Валери допила чай.

– Есть ли подходящие варианты?