Разрушитель миров

– Я не глупа, madero.

Эндри сжал челюсти и взял руки Валери в ладони. Когда он поднялся на дрожащие ноги и выпрямил спину, стало видно, насколько он превосходит мать ростом. Он смотрел в ее лицо и наблюдал отражение ужаса, который свернулся клубком в его собственном животе. Он не мог сказать, что из этого было более тяжкой ношей.

– Я не сказал ей о Веретенном клинке. Я не говорил о нем никому, – произнес он тихим голосом.

Его мать сухо фыркнула.

– Даже мне.

Эндри медленно отвел руки Валери от своего лица, не выпуская их из своих пальцев. За последние месяцы они стали совсем маленькими и тонкими. Его мать таяла на глазах.

– Он принадлежал Кортаэлю из Древнего Кора, смертному наследнику Веретенной крови и павшей империи. Этот человек погиб в грязи вместе с остальными, а меч… он – единственное, что мне удалось спасти.

– Я не сомневаюсь, что это отличный клинок, – проговорила его мать. – Но почему ты не отдал его Эриде? Или не вернул Древним?

Оруженосец лишь покачал головой; даже не озвученная, правда казалась ему слишком глупой. Но глаза Валери пронзали его, словно две ярких луны, и требовали ответа.

– Внутри меня звучит незнакомый голос. Он говорит, что я не должен этого делать. Требует, чтобы я подождал. Скажи, в моих словах есть хоть какой-то смысл?

Несколько долгих мгновений Валери не отвечала, глядя на пламя, танцующее в очаге.

– Возможно, с тобой говорят боги Варда. Боги Кейсы, – наконец произнесла она. – А, быть может, это твоя собственная интуиция.

Но тот голос принадлежит не мне.

– Каждую ночь я вижу сны, – ровным тоном произнес Эндри. За все это время он возвел внутри себя стену, пытаясь спрятаться от воспоминаний. – Мне снится этот меч, багряный от крови. Снятся сэр Грандель и кузены Норт. Я снова и снова вижу, как всех их убивают – всех, даже Древних, какими бы бессмертными они ни были. Перед этим войском – и этим человеком – не мог выстоять никто. Я вижу все это каждый раз, когда закрываю глаза. – Эндри выпустил пальцы матери и провел ладонью по лицу. Ему казалось, что у него немеет все тело. – Когда отец говорил о сражениях, он рассказывал то же самое? Я не могу вспомнить.

Мне было всего шесть лет, когда он погиб в ничего не значившей битве, сражаясь за изгиб реки, который должен был стать очередным блестящим камешком в галлийской короне.

Валери, не задумываясь, покачала головой.

– Такого он не говорил никогда, – быстро произнесла она, глядя на щит погибшего мужа. – Такого – никогда.

Эндри тоже перевел взгляд на стену. Юноша знал эту синюю звезду, рассеченную пополам, как пять пальцев на собственной руке. Она была гербом его отца – и лишь его одного. Он стал первым рыцарем в своем роду и заслужил ее верностью короне, преданностью покойному королю и своей жизнью, которую принес в жертву на далеком ратном поле. Эндри знал эту звезду лучше, чем отцовское лицо, которое помнил лишь обрывками. Веселая улыбка, золотисто-каштановые волосы, длинные руки, всегда стремившиеся заключить в объятия Эндри или его мать. Сэр Тедрос Трелланд остался в его воспоминаниях лишь мимолетной и неуловимой дымкой.

Его могила тоже пуста, ведь его тело бросили лежать в грязи на поле сражения. Сейчас от него остались лишь кости, а быть может, не уцелели даже и они.

– Ты мне веришь? – прошептал Эндри, обращаясь и к матери, и к щиту на стене. Ему показалось, что синяя звезда сверкнула, словно отвечая на его вопрос. – Ты веришь в то, что я видел? В то, что я слышал? – Он сделал прерывистый вдох. – В то, что я слышу до сих пор?

Валери положила руки на плечи сына и крепко их сжала, а потом подняла на него широко раскрытые глаза.

– Да.

Он почувствовал, что ее вера защищает его подобно самым крепким доспехам.

– Значит, нам нужно заняться приготовлениями.

Он аккуратно, но решительно высвободился из ее рук. Точнее будет сказать, продолжить приготовления, ведь кое-что я уже сделал. Его письма уже стремились к своим адресатам по суше и по воде. Большая их часть была отправлена в Кейсу. А на одно из них Эндри даже успел получить ответ.

– Нам предстоит отправиться в путешествие.

Валери помрачнела. Эндри смотрел на нее, всем сердцем жалея, что не может вырвать болезнь из ее груди.

– Madero, ты же знаешь, что я не могу…

– Я не приму возражений, мама. – Эндри уже представлял, как она будет заходиться кашлем на борту корабля, пока они будут плыть по Долгому морю, удаляясь от Веретенной армии. – Если мы покинем Галланд, то только вместе.

Леди Валери Трелланд из рода Кина Кианэ не ведала, что такое страх. Она приложила ладонь к груди, чтобы успокоить дыхание.

– Значит, решение принято.