Разрушитель миров

Она не считала себя совестливой женщиной. Если в ее природе и были заложены какие-то нравственные нормы, она выкинула их, входя в ворота цитадели. Нося с собой подобные тяжести, нельзя стать убийцей-амхара. И все же сейчас в ее груди засело какое-то незнакомое, острое чувство, тянувшее ее прочь с намеченного пути, словно крючок, застрявший в рыбьих жабрах. Сорасе хотелось вырвать его из себя, не жалея ни плоти, ни крови, и уплыть туда, куда ее унесет поток удобных возможностей. Вместо этого она, сжав зубы, шагала по причалу, со всех сторон окруженная вонью и шумом, и ощущала, что в ее теле глубоко засели два настырных крючка. Она тащила их за собой, несмотря на то, что инстинкты призывали ее остановиться. «Древний и корская девчонка уж как-нибудь доберутся до Нового дворца живыми. А если нет, ничего не поделаешь».

Однако слова Корэйн въелись в ее память. «Конец всего Оллварда».

Пусть призраки из другого мира, с которыми им пришлось биться, и были бесплотны, они и правда могли принести с собой конец света. На своем веку Сораса повидала смерть и разложение в разных обличиях: она знала, как выглядят выпотрошенные, сожженные, раздавленные, отравленные и наполовину съеденные тела. Она видела, как людей убивают по чьему-то заказу, ради тренировки, веселья или потому, что так захотел Меркьюри. Некоторые убийства выдавались за кровавые ритуалы или жуткие несчастные случаи. Трупы расчленяли, разбрасывали по частям или растворяли в щелочи. Кому-то в пыточных камерах выкручивали руки и ноги, а кого-то морили голодом и жаждой. Она видела все и проделывала большую часть лично. Но ни в снегах Джида, ни в джунглях Рашира она не встречала ничего, что настолько бы ее напугало. Привкус и запах, которые она ощущала в ту ночь, засели в ее памяти и отказывались предаваться забвению. Кровь, гниль, железо. И жар – настолько жуткий, что она не могла себе его вообразить. Для женщины, рожденной в песках, это было страшнее всего.

Она сглотнула образовавшийся в горле ком. «Если мир треснет, в нем не останется Гильдии Амхара. Я поступаю так из элементарной логики. Для меня это обычная работа. Средство для достижения цели».

В Новый дворец можно было попасть, миновав все идиотские стены, ворота и мосты. Если, несмотря на все прихорашивания, Древний не хотел, чтобы его увидели, Сораса это устроит. Она замоталась в плащ безымянного цвета – какого-то среднего оттенка между песочным и дымчато-серым, озаренным светом фонарей, – превратившись в бесформенную, неприметную фигуру. У нее было симпатичное лицо и тело, вышколенное долгими годами тренировок, поэтому, оказавшись на улицах Аскала, она могла привлечь к себе ненужное внимание. А Сорасе совершенно не хотелось, чтобы ее заметил и тем более запомнил хоть один городской страж.

«Если, конечно, нам удастся хотя бы выйти из порта, – ядовито думала она. – Мне нужно провести во дворец девчонку, пялящуюся по сторонам, и оживший могильный камень. Если мы доберемся до полуночи, это будет чудо».

Корэйн действительно пялилась по сторонам, приоткрыв рот и упиваясь новыми впечатлениями. Если бы не Дом, державшийся за ее спиной, она стала бы легкой добычей для карманников и попрошаек. Однако Древний, закутанный в мантию с капюшоном, был охранником, с которым никто не хотел связываться; никто, за исключением пьяниц и напившихся задир. Они толпились в полутьме около портовых таверн и пивных, размахивая бутылями и подзывая Древнего на десятке разных языков.

Дом поджал губы и замер в замешательстве.

– Кажется, эти люди хотят со мной подраться, – изумленно проговорил он.

– Я могу их понять, – чуть слышно пробормотала Сораса.

– Но зачем им так поступать? – спросил Древний. – Я же вдвое превосхожу их по росту, не говоря уже о силе.

Он снова обернулся в сторону мужчин с крысьими лицами, одетых в грязные лохмотья. Те смотрели на него и ухмылялись, демонстрируя желтые зубы или полное отсутствие зубов как таковых.

Сораса взяла Древнего за мантию и потянула вперед.

– Мальчики совершают глупости, чтобы почувствовать себя мужчинами, сколько бы лет им ни было.

Узкие портовые улочки заросли трактирами и тавернами, словно сорняками. Большинство людей хотели быстрее выбраться из толчеи, и Сораса влилась в людской поток, стремившийся к выходу в город. Она старалась держаться поближе к компании паломников, облаченных в рясы и озиравшихся по сторонам еще чаще, чем Корэйн. Сораса выдохнула, лишь когда они выбрались с этого кишащего людьми острова и перешли Пятый канал по Лунному мосту, изгибавшемуся над водой гладкой полукруглой аркой.

Стоило Корэйн увидеть громадную Флотскую гавань, как она снова замедлила шаг. Порт внушал благоговейный трепет, равно как и находившийся в нем флот. Длинный канал переходил в опоясывавший маленький остров водный круг, по периметру которого располагались доки. Стоявшие в них корабли напоминали лошадей в стойлах конюшни.

– Это котон, – пояснила Сораса, подталкивая девушку вперед. – Не такое уж и впечатляющее зрелище. Блеклая тень по сравнению с военными портами Алмасада и Джирхали. Всего лишь бледная копия.