Разрушитель миров

– Но оказалось, что оно и близко не отражает действительность, – закончила ее мысль Сораса. «Мне знакомо это чувство, – думала она, вспоминая, как в первый раз увидела грандиозный дворец. – Величественное обиталище галлийских королей, властителей этих земель». Тогда она затаила дыхание. Теперь ей все-таки удалось удержаться.

Дворец возвышался на отдельном острове в самом сердце города. Его нежно-серые башни и донжоны казались золотистыми благодаря тому, что на окружавшей их крепостной стене стояли зажженные жаровни. Сотни зеленых флагов с ревущим галлийским львом трепетали на ветру, словно изумрудные слезы. Крыши были увенчаны горгульями и шпилями, пронзавшими небо насквозь. На дюжине башен горели факелы, а из витражных окон лился мерцающий свет. Рядом с дворцом стоял еще один громадный собор – Сайреком, – одну из стен которого украшала гигантская оконная роза, похожая на выложенный драгоценными камнями глаз. Некоторые флигели дворца были пристроены совсем недавно и разительно отличались от его древней части, сверкая белым камнем и вычурной, дерзкой архитектурой. Ворота представляли собой широко раскрытую железную челюсть, выходившую на мост Отваги.

Вдоль моста стояли две дюжины рыцарей со шлемами на головах и копьями в руках. У каждого поверх брони была накинута зеленая шелковая мантия с вышитым львом. Ночью создавалось впечатление, что это не люди, а бесчувственные фигуры на службе у королевы и своей страны.

– Подкупить всех стражников будет проблематично, – сухо произнес Дом из-под капюшона.

– А я и не собираюсь идти по мосту, – отозвалась Сораса не менее язвительным тоном.

– Надеюсь, вы не собираетесь плыть по этой… жидкости? – поинтересовался он, криво ухмыльнувшись и взглянув в сторону канала.

Прежде чем она успела придумать очередную ядовитую реплику, за нее ответила Корэйн.

– Здесь явно должно быть что-то наподобие туннеля, – мягко произнесла она, посмотрев на Конраду, а затем – на дворец. – Ведь под нашими ногами покоятся руины Древнего Кора.

– Именно, – холодно подтвердила Сораса и снова окинула девчонку проницательным взглядом.

В Лемарте Корэйн казалась ничем не примечательной дочерью Долгого моря с зацелованным солнцем лицом и солеными от морского ветра спутанными волосами. Умная, любопытная. Немного беспокойная, но разве бывают семнадцатилетние девушки, про которых такого не скажешь? Тогда в ней можно было рассмотреть лишь искру чего-то неведомого. Сейчас же эта искра разгорелась, превратившись в яркое пламя свечи. И Сораса не знала, как это понимать.

– Раньше здесь был стадион. На нем корцы проводили гонки на колесницах по песку или имитировали морские сражения на затопленных землях, – тихо объяснила Сораса. – От него осталась лишь малая часть, где-то в восточной стороне дворца. Но в его основании – под дном каналов – по-прежнему скрывается лабиринт из туннелей. Каким-то из них несколько десятков лет, а каким-то – не одна тысяча. Некоторые сгорели, когда пал Старый замок, другие обрушились или были затоплены еще во времена Древнего Кора. Но не все.

Корэйн прищурилась и еще раз взглянула на Конраду, на этот раз обращая внимание не столько на башню, сколько на само здание. Перед ними находилась стена, посвященная Иммору. Великий бог времени и памяти держал руки на равной высоте, и на одной его ладони лежала луна, а на другой – солнце, в то время как звезды образовывали над его головой нимб. Его грудью была оконная роза, сиявшая зеленовато-синим светом. Между его ногами изгибался дверной проем – один из двадцати, – из которого доносились звуки вечерних молитв.

Улыбаясь, Сораса поманила их к собору.

– В сокровищницах Конрады давно не осталось ничего ценного, но они уходят глубоко под землю.

– Этого будет достаточно, – мрачно произнес Дом.

Корэйн лишь кивнула в ответ. Она опять широко распахнула глаза и как будто бы снова стала просто девчушкой из Лемарты, а не дочерью погибшего принца, в чьих руках лежала судьба всего мира.

– Мне кажется, в туннелях пахнет еще хуже, чем на улицах, – глухо пробормотала Корэйн. Она прижимала полу туники к носу и рту, оставив открытыми одни лишь черные глаза. Она внимательно оглядывала стены и грязный пол, выискивая в них щели. Казалось, что ее взгляд впитывает в себя тусклый свет.

– Не думал, что подобное возможно, – эхом прорычал Дом, – однако так оно и есть.

– Забавно, что в легендах о Древних не говорится, насколько вы привередливы, – съязвила Сораса, хотя в глубине души была вынуждена с ним согласиться.

Воздух в туннеле был одновременно кисловатым и спертым. Где-то над их головами текли воды канала, поэтому на стенах проступала влага и рос мох, сверкавший в тусклом свете ее факела.

Древний пробормотал что-то на своем языке. Его слова эхом разнеслись по туннелю и исчезли в темноте. Сокровищницы Конрады остались за их спинами; жрец в серых одеждах, одиноко стороживший их, должен был очнуться ближе к рассвету.