Читаем Разум в тумане войны. Наука и технологии на полях сражений полностью

Чем дальше, тем более высокие концентрации газа использовались противоборствующими сторонами. Совершенствовались стратегия и практика защиты. Постепенно обе стороны поняли, что достаточно просто заставить солдат противника надеть обременительные и неудобные противогазы. Противогазы утомляли и причиняли дискомфорт. Страх газовой атаки деморализовал и изнурял. Более того, газ и традиционные боеприпасы часто использовались совместно. Разрывные снаряды загоняли солдат в траншеи, где обычно скапливались газы, например хлор. Сочетание разных технологических систем усиливало бедствия войны. К концу войны ее участники испытали потенциал боевого применения 3000 химических веществ. В общей сложности 35 рецептур были реально применены на поле боя, и командиры пришли к выводу, что 12 из них «работают». В совокупности во время войны было использовано 125 000 тонн химических продуктов. От химического оружия погибли примерно 90 000 и пострадали 1,3 млн человек. Наибольшее распространение получил иприт. Смертность от него была относительно низкой, но он действовал быстро и вызывал сильное раздражение. Хлор и фосген также широко использовались. Фосген был очень токсичным, но убивал долго – один-два часа. Менее токсичный хлор действовал быстрее.

Использование химического оружия уже запрещалось различными международными договорами, принятыми после 1874 года. После Первой мировой войны химическое оружие вновь было запрещено международным законодательством, а также общепринятым табу, и эта ситуация (более или менее) сохраняется, несмотря на медленное присоединение стран к соглашению (Соединенные Штаты тянули до 1974 года) и некоторые нарушения, особенно в колониях[103]. Союзники были удивлены тем, что немецкие войска не применили химическое оружие во Второй мировой войне. Правительства некоторых стран в последние годы использовали ряд еще более ужасных нервно-паралитических газов против своего населения. Табу не абсолютно, несовершенно, но реально[104].

В 1919 году, когда Первая мировая война закончилась, The New York Times сообщила, что американский химик разработал новое химическое оружие с запахом цветущей герани. Газета назвала это открытие «вершиной достижений нашей страны в искусстве уничтожения». Люизит был открыт случайно химиком-священником в лаборатории Католического университета Америки. В оружие его превратил Уинфорд Льюис в самом конце войны. Она окончилась, когда первая партия отравляющего вещества пересекала Атлантический океан. После объявления перемирия команда корабля сбросила 3000 тонн люизита в открытое море.

Размышляя о воздействии военных технологий, важно учитывать их долгосрочные последствия. Затопление люизита стало первым известным, но не последним случаем сбрасывания Соединенными Штатами химического оружия в океан. Хранить бочки с ипритом, фосгеном и другими веществами опасно, а Соединенные Штаты к 1918 году накопили большие запасы. С 1920-х до 1970-х годов – полвека – вооруженные силы США регулярно сбрасывали невостребованные, просроченные, не имеющие стратегического значения и нестабильные химические боеприпасы в море, зачастую в собственных водах, недалеко от берегов Северной Америки.

Одна печально известная программа получила название CHASE, что означало «дырявим и топим» (cut holes and sink 'em). Это было короткое обозначение процедуры затопления списанных кораблей ВМС США, груженных химическим оружием. В то время военные, отвечавшие за планирование, утверждение и осуществление этих операций, считали океан местом, которое может поглотить все что угодно.

В конце 1960-х годов Министерство обороны США публично признало, что у вооруженных сил страны есть сведения о 74 случаях захоронения химического оружия в океане, а точнее – о 32 случаях у американских берегов и 42 случаях у берегов других стран (рис. 9). По армейским данным, последняя операция по захоронению проводилась в 1970 году в 400 км от побережья Флориды. В общей сложности оружие затапливалось в водах 11 государств, а информация о точных местах затопления отсутствует[105].


Рис. 9. Программа CHASE: затопление иприта в 1964 г. у берегов Нью-Джерси. US Army


В 1972 году конгресс принял закон, запретивший сбрасывать отходы в водах Соединенных Штатов. В этом законе были статьи, прямо запрещающие морское захоронение боевых отравляющих веществ.

Перейти на страницу:

Все книги серии Книжные проекты Дмитрия Зимина

Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?
Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?

В течение большей части прошедшего столетия наука была чрезмерно осторожна и скептична в отношении интеллекта животных. Исследователи поведения животных либо не задумывались об их интеллекте, либо отвергали само это понятие. Большинство обходило эту тему стороной. Но времена меняются. Не проходит и недели, как появляются новые сообщения о сложности познавательных процессов у животных, часто сопровождающиеся видеоматериалами в Интернете в качестве подтверждения.Какие способы коммуникации практикуют животные и есть ли у них подобие речи? Могут ли животные узнавать себя в зеркале? Свойственны ли животным дружба и душевная привязанность? Ведут ли они войны и мирные переговоры? В книге читатели узнают ответы на эти вопросы, а также, например, что крысы могут сожалеть о принятых ими решениях, воро́ны изготавливают инструменты, осьминоги узнают человеческие лица, а специальные нейроны позволяют обезьянам учиться на ошибках друг друга. Ученые открыто говорят о культуре животных, их способности к сопереживанию и дружбе. Запретных тем больше не существует, в том числе и в области разума, который раньше считался исключительной принадлежностью человека.Автор рассказывает об истории этологии, о жестоких спорах с бихевиористами, а главное — об огромной экспериментальной работе и наблюдениях за естественным поведением животных. Анализируя пути становления мыслительных процессов в ходе эволюционной истории различных видов, Франс де Вааль убедительно показывает, что человек в этом ряду — лишь одно из многих мыслящих существ.* * *Эта книга издана в рамках программы «Книжные проекты Дмитрия Зимина» и продолжает серию «Библиотека фонда «Династия». Дмитрий Борисович Зимин — основатель компании «Вымпелком» (Beeline), фонда некоммерческих программ «Династия» и фонда «Московское время».Программа «Книжные проекты Дмитрия Зимина» объединяет три проекта, хорошо знакомые читательской аудитории: издание научно-популярных переводных книг «Библиотека фонда «Династия», издательское направление фонда «Московское время» и премию в области русскоязычной научно-популярной литературы «Просветитель».

Франс де Вааль

Биология, биофизика, биохимия / Педагогика / Образование и наука
Скептик. Рациональный взгляд на мир
Скептик. Рациональный взгляд на мир

Идея писать о науке для широкой публики возникла у Шермера после прочтения статей эволюционного биолога и палеонтолога Стивена Гулда, который считал, что «захватывающая действительность природы не должна исключаться из сферы литературных усилий».В книге 75 увлекательных и остроумных статей, из которых читатель узнает о проницательности Дарвина, о том, чем голые факты отличаются от научных, о том, почему высадка американцев на Луну все-таки состоялась, отчего умные люди верят в глупости и даже образование их не спасает, и почему вода из-под крана ничуть не хуже той, что в бутылках.Наука, скептицизм, инопланетяне и НЛО, альтернативная медицина, человеческая природа и эволюция – это далеко не весь перечень тем, о которых написал главный американский скептик. Майкл Шермер призывает читателя сохранять рациональный взгляд на мир, учит анализировать факты и скептически относиться ко всему, что кажется очевидным.

Майкл Брант Шермер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов

Эта книга — воспоминания о более чем двадцати годах знакомства известного приматолога Роберта Сапольски с Восточной Африкой. Будучи совсем еще молодым ученым, автор впервые приехал в заповедник в Кении с намерением проверить на диких павианах свои догадки о природе стресса у людей, что не удивительно, учитывая, насколько похожи приматы на людей в своих биологических и психологических реакциях. Собственно, и себя самого Сапольски не отделяет от своих подопечных — подопытных животных, что очевидно уже из названия книги. И это придает повествованию особое обаяние и мощь. Вместе с автором, давшим своим любимцам библейские имена, мы узнаем об их жизни, страданиях, любви, соперничестве, борьбе за власть, болезнях и смерти. Не менее яркие персонажи книги — местные жители: фермеры, егеря, мелкие начальники и простые работяги. За два десятилетия в Африке Сапольски переживает и собственные опасные приключения, и трагедии друзей, и смены политических режимов — и пишет об этом так, что чувствуешь себя почти участником событий.

Роберт Сапольски

Биографии и Мемуары / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука

Похожие книги

Жертвы Ялты
Жертвы Ялты

Насильственная репатриация в СССР на протяжении 1943-47 годов — часть нашей истории, но не ее достояние. В Советском Союзе об этом не знают ничего, либо знают по слухам и урывками. Но эти урывки и слухи уже вошли в общественное сознание, и для того, чтобы их рассеять, чтобы хотя бы в первом приближении показать правду того, что произошло, необходима огромная работа, и работа действительно свободная. Свободная в архивных розысках, свободная в высказываниях мнений, а главное — духовно свободная от предрассудков…  Чем же ценен труд Н. Толстого, если и его еще недостаточно, чтобы заполнить этот пробел нашей истории? Прежде всего, полнотой описания, сведением воедино разрозненных фактов — где, когда, кого и как выдали. Примерно 34 используемых в книге документов публикуются впервые, и автор не ограничивается такими более или менее известными теперь событиями, как выдача казаков в Лиенце или армии Власова, хотя и здесь приводит много новых данных, но описывает операции по выдаче многих категорий перемещенных лиц хронологически и по странам. После такой книги невозможно больше отмахиваться от частных свидетельств, как «не имеющих объективного значения»Из этой книги, может быть, мы впервые по-настоящему узнали о масштабах народного сопротивления советскому режиму в годы Великой Отечественной войны, о причинах, заставивших более миллиона граждан СССР выбрать себе во временные союзники для свержения ненавистной коммунистической тирании гитлеровскую Германию. И только после появления в СССР первых копий книги на русском языке многие из потомков казаков впервые осознали, что не умерло казачество в 20–30-е годы, не все было истреблено или рассеяно по белу свету.

Николай Дмитриевич Толстой , Николай Дмитриевич Толстой-Милославский

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Публицистика / История / Образование и наука / Документальное