Развращённые

Лисица и ящерр

Шанс она ему дала. Позволила себе уснуть в его кровати, и не сопротивлялась, когда посреди ночи он уложил свою ладонь ей на живот, и, выждав неприлично малое количество времени, осторожно притянул лисицу к себе. Это не была случайность — ящерр в тот момент не спал, он весьма осознанно сокращал между ними расстояние. И зарылся лицом в её волосы тоже не случайно.

Марлен подчинилась. Рагарра действительно выполнял все данные ей обещания, и лисица честно старалась выполнять свои.

В тот день он позволил ей увидится с Аророй. Всё это время бывшая гонщица жила в престижном районе Ножей, и, хоть к ней и была приставлена охрана, жизни женщины никто и ничто не угрожал. Скорее, наоборот, к подруге избранницы Догана относились, как к царской особе.

Когда всплеск эмоций, связанный со встречей, немного улегся, Марлен с Аророй обсудили будущее и, как ни странно, пришли к выводу, что Арора останется в Мыслите — будет помогать Марлен реформировать систему обучения гонщиц. Более того — Арора искренне заинтересовалась этой идеей.

— Никто не должен страдать так, как страдали мы, — сказала она. — Я не могу дождаться, когда эти мрази из ОГЕЙ-Центра получат по заслугам. Я об этом позабочусь.

После этого разговора, у Марлен будто камень с души свалился. На протяжение целого десятилетия лисица испытывала чувство вины перед подругой, и теперь ей казалось, что она близка к искуплению. Дышать ей стало чуточку легче.

Доган, в свою очередь, вел себя безупречно. Он не позволял себе ничего лишнего, был предельно вежлив и осторожен. Поэтому с его единственным требованием «ночуем мы вместе» смириться оказалось не так уж сложно. Да пусть сопит под боком, пусть обнимает, главное, чтобы не переходил черту.

Он не переходил. Он за ней ухаживал. Вначале безрезультатно: цветы Марлен выбрасывала, подарки оставляла без внимания, попытки заговорить вежливо пресекала. Да, первые недели две делать это было достаточно легко, но чем больше времени проходило, тем более очевидным становилось то, насколько Доган умен и сколькими знаниями, если найти к нему правильный подход, он мог бы поделиться. Знания и навыки Марлен ценила, и когда эти самые знания и навыки были брошены на её завоевание… устоять оказывалось сложно.

Утром, во время завтрака, он мог ненавязчиво указать на какой-нибудь предмет в доме, и начать рассказывать, где он этот самый предмет раздобыл. Слушать всегда было очень интересно, Марлен и оглянуться не успевала — вот она уже спускается к завтраку, надеясь, что Доган, вечно куда-то торопящийся Доган, расскажет какую-нибудь очередную басню о своих приключениях.

Потом она себя, конечно, одергивала. И в гостиную старалась заходить, нацепив на себя все ментальные барьеры, что имелись у неё в арсенале.

Эта защита трещала по швам. Доган, конечно же, снова цеплял её внимание новым разговором, новой историей и Марлен приходилось изо всех сил удерживать на лице маску отстраненности. С каждым днем даже это ей давалось все тяжелее. Её так и подмывало в его присутствии улыбнуться или задать какой-нибудь утоняющий вопрос, который бы мгновенно дал Догану понять, насколько ей интересно его слушать.

Марлен всё чаще думала о Джин и о том, почему эта мудрая сильная женщина испытывала к Догану такие сильные чувства. Самой Марлен — впервые! — начинало казаться, что она понимает. Когда Доган пытался понравиться — он нравился. Поэтому на его очередную попытку пригласить её на встречу, Марлен ответила согласием. Что ж, посмотрим, думала лиса, чем именно ты будешь меня удивлять.

Я покажу тебе, кто я

•• •• ••

Тот день навсегда подорвал фундамент, на котором строились их отношения. Тот день выстроил новый фундамент, и впервые со времени знакомства, Марлен позволила себе сакраментальную мысль: а вдруг…

А вдруг…

Он привез её в город, о котором лисица неоднократно слышала, но где ни разу не бывала. Название этого города иногда вскользь произносила Вира, Джин. Даже Ярмак (при это всенепременно задумчиво хмыкая) признавал, что считает Гнездо одним из наиболее достойных ящерриных городов.

Они приехали туда инкогнито. Марлен не знала, в чем именно выражалось это самое инкогнито, ведь с ними все равно ехало несколько терциев — её ящерра охраняли.

— Гнездо и Мыслите неофициально соперничают, — рассказывал Доган. — Они экспортирует нам рапс, подсолнечное масло, мы им — овощи и иногда, в зависимости от урожая — фрукты. Так проще, в Мыслите климат другой, у них же бывает холодно. В Гнезде меня все знают, так как мне приходится бывать на официальных мероприятиях. Если приехать в открытую — я и шагу не смогу ступить без постоянного сопровождения, притом, не только своего. А нам это не нужно. Верно, лисица?

— Допустим.