Развращённые

— Двадцать лет назад этот город начал меняться. Судьи, правители этого города, ввели жесткие законы, призванные уровнять земных и ящерров в правах. Видишь ли, это в Мыслите основная власть, так у ж получилось принадлежит мне, но лишь потому, что после разрушения Мыслите, только я один был готов этот город восстанавливать. Я вкладывал в это собственные средства, и Млечная Арена, её самая первая версия — была построена на мои личные средства. Вот и получилось, что город мой, ведь без меня и города-то и не было бы.

— Здесь получилось не так? — предположила Марлен.

— Верно мыслишь, лисица. Здесь всё по правилам: закон двенадцати судей. Когда один из них, хоть и обладающий влиянием, но один из, захотел этот город изменить — ему было очень нелегко.

Они находились в самолете, что в тот момент медленно пролетал над Синим Лес. Кабина была со звукоизоляцией, а потому шум вертушки до них не долетал.

— Зачем ему это было нужно — менять? — спросила лисица.

— Всё очень просто. — Доган смотрел в окно иллюминатора, и казалось, что он забыл о существовании Марлен, и разговаривал с самим собой. — Потому что женщина, которую тот ящерр любил, его об этом попросила.

Он повернулся к Марлен, и усмехнулся, этот её Доган, как будто всё было очень-очень очевидно, и лишь лисичка наивная (как же она посмела!) не сразу поняла, что к чему.

— Его избранница, хоть и была ящеррицей, жила долгое время среди земных людей. И она считала себя частью твоей расы, в значительно большей мере, чем частью нашего мира.

Доган протянул руку, и коснулся колена Марлен. И замер, пристально вглядываясь ей в глаза.

— Всё всегда очень просто, лисичка — мужчина добровольно делает много для женщины, которую хочет покорить или удержать рядом. Руанн делал, хоть ему было нелегко идти против остальных ящерров.

Доган слегка погладил колено женщины, которую считал своей.

— Мне нужно время, чтобы убедить тебя в том, что не причиню тебе больше боли. Чтобы выиграть это время, я хочу показать тебе, что ты можешь получить, будучи рядом со мной.

— Разве я не с тобой, Доган?

— Я тебя вынудил, и ты уйдешь при первой же возможности.

— Не уйду.

— Но захочешь.

Лисица не знала, чего хочет. Его прикосновение жгло кожу, а заодно и душу. Было непривычно, но НЕ неприятно.

— Я хочу увидеть, куда ты меня везешь, ящерр, — ответила лисица.

Остаток пути они так и провели, с его рукой, осторожно поглаживающей её колено.

Гнездо

Гнездо отличался от Мыслите, как гроза от туч: по форме, по структура, по запахам. Если в Мыслите все технологии маскировались под природные явления, и даже воздушные заправочные станции имели форму цветов, здесь сонная природа робко выглядывала наружу из-под теплого одеяла, будто спрашивая разрешения: можно я здесь расцвету, проросту, пройдусь дождиком?

Много высоток, много подвесных мостов, много ярких вывесок, что жгли глаза даже под ярким дневным солнцем.

Они вышли из машины прямо посредине какого-то сквера, и Марлен сразу же потрясенно замерла.

Она думала, что Мыслите — самый красивый город в мире. Плевать, что клетка, зато красивая. Теперь она начала сомневаться. Гнездо — невероятный город!

— Это… невероятно.

Доган слегка притянул лисицу к себе, и как-то небрежно махнул рукой.

— Это Руанн для Лин.

— Кто-то?

— Неважно, лисица.

Марлен смотрела на голограмму прямо перед собой — две женщины в мужских костюмах земного кроя танцевали танго.

— Не понимаю, — сказала она на автопилоте, а у самой в голове лишь картинка танцующих женщин. — Кто такая Лин?

— Оно тебе и не надо. Пошли, покажу тебе город.

Доган кивнул терциям, чтобы те не шли позади и не мешали ему и Марлен притворятся обычными туристами, и увел лисицу прочь от голограммы танцующих женщин. Он знал — ей вещи, которые произведут еще большее впечатление.

Таких вещей оказалось много.

Марлен с удивлением обнаружила, что их пара — земная женщина и ящерр, не вызывает ни у кого в Гнезде ни удивления, ни интереса. Она допускала, что в Мыслите Доган привлекал внимание, потому что он — Доган… но дело было не только в этом. В Мыслите существовали жесткие рамки. Рамки имели не менее четкий контур: ящерр мог принудить женщину, ящерр мог купить гонщицу для предоставления сексуальных услуг. Мог заплатить за её время, и выгуливать напоказ, мол, смотрите, как я состоятелен.

«Выгул» всегда бросался в глаза: гонщица с ящерром вела себя предельно осторожно, имитируя покорность вперемешку с развращенностью; ящерр вел себя с гонщицей как угодно, но только не уважительно.

В Гнезде пара Марлен-Доган не была исключением, так как вокруг оказалось достаточно много пар, где мужчина был ящерром, а женщина — земной.

Обратив на это внимание почти случайно, Марлен «подвисла», а затем начала с голодным любопытством выискивать такие пары в толпе. Доган шел рядом, и не мешал. Его слегка покровительственный взгляд будто говорил: смотри-смотри, я для этого тебя сюда и привел.

Они шли по бульвару, навстречу неслась толпа. В какой-то момент, насмотревшись, Марлен снова смогла сконцентрировать внимание на своем ящерре.