Реактор. Черная быль

– Завтра мы начинаем вашему внуку делать третье полное заменное переливание крови. В барокамере он будет находиться сутки, потом переведем в реанимацию. Барокамера прозрачная, могу на несколько минут провести вас в отделение, хотя бы из-за стекла посмотрите на внука. Но предупреждаю, зрелище не для слабонервных.

– Смею напомнить, Геннадий Семенович, я врач, так что видом больного меня не напугаешь, – и от души поблагодарила: – Сердечное вам спасибо. Во сколько мне завтра приехать?

***

За стеклом, весь опутанный трубками, проводками, датчиками, лежал не похожий на ее «сыночка» скелет. Глядя на это изможденное тело, она с трудом сдерживала слезы. Левин осторожно тронул ее за локоть – пора.

Через несколько дней, когда из реанимации его уже перевели снова в палату, Леночка принесла запечатанный конверт без обратного адреса. «От вашей бабушки», пояснила медсестра. Он открыл конверт, с болью в сердце вчитываясь в каждое слово дорогого ему человека:

«Родной мой сыночек. В жизни я знала и радости, и горя хлебнула. Но один раз я была счастлива по-настоящему. Когда тебе, трехлетнему, в больнице вливали мою кровь и я знала, что спасаю своего ребенка. А теперь, увидев тебя, я несчастлива от того, что у меня нет столько крови, чтобы дать ее тебе и вернуть к жизни. Чужие люди дали тебе свою кровь, а я стояла и смотрела, как ее тебе переливают, и ничего не могла поделать, ничем тебе помочь.

Сыночек, Гелечка, нет для матери ничего страшнее, чем пережить смерть своего ребенка. И я знаю, что не переживу этого. Поэтому я уйду первая. И там, на том свете, буду за тебя молиться. Если есть Бог, а он есть, я знаю, я встану перед ним на колени и буду молить, чтобы он сохранил тебе жизнь. Живи, мой родной, умоляю, заклинаю тебя. Живи.

Твоя мама Аня.»

Через два месяца, как раз в тот день, когда Гелий лежал уже на заключительном, четвертом переливании, мамы Ани, Анны Яковлевны Заславской, не стало. Тогда, под наркозом, приснилась ему не как обычно выжженная до черноты чернобыльская степь, а привиделся реактор, который почему-то перемешивал кровь. Десятки, сотни, тонны литров крови. Он знал, что в этом густом потоке есть кровь мамы Ани… Но о ее смерти узнал не сразу – родители долго не решались сообщить ему об этом.

Глава двадцать вторая

Их выписали в один день – Леонида Телятникова и Гелия Строганова. До самого выхода провожали их профессор Левин, палатный врач Караханов и медсестра Леночка. Гелия встречали предупрежденные Левиным накануне родители. Лариса Петровна бросилась на шею смущенному сыну. У Леонида Петровича что-то запершило в горле, но он сдержался. Поздоровавшись с медиками, радушно пригласил: «Прошу всех к нам». Левин стал отнекиваться, ссылаясь на занятость, но все семейство Строгановых настаивало. Впрочем, профессору и самому хотелось поближе познакомиться с этим легендарным человеком, имя которого было овеяно ореолом тайны. Когда-то давно тогда еще молодому кандидату наук Левину один из его знакомых в Доме ученых указал на неприметного с виду человека и прошептал: «Это Строганов, любимый ученик Курчатова». Уступив настоятельным просьбам, Геннадий Семенович махнул рукой и несвойственным ему бесшабашным тоном заявил:

– А поехали. Такой повод – грех не отметить.

Подошли к строгановской «Волге» и в замешательстве остановились – вчетвером разместиться на заднем сиденье было сложновато.

– Геннадий Семенович, а давайте я нашу «скорую» вызову, мы на ней поедем, ну вроде мы больных сопровождаем, – предложил Караханов.

Левин еще ничего не успел ответить, как Телятников воскликнул:

– Нет уж, мне «скорых» на всю жизнь хватило.

В этот момент от подъезда больницы отъезжал «жигуль». Предприимчивый Игорь Гургенович метнулся к водителю, враз договорился. На двух машинах подъехали к дому. Гелий было удивился, когда, не доставая своих ключей, мама позвонила в дверной звонок. Но дверь мгновенно распахнулась, и гости застыли в ошеломлении. Перед ними, улыбаясь, стоял собственной персоной не кто иной, как сошедший с портрета знаменитый французский романист Оноре де Бальзак – адвокат Евгений Петрович Данилов.

– О! Да нас, Петровичей, здесь сегодня аж целых трое, – балагурил адвокат, познакомившись с Телятниковым, – два Леонида Петровича и я, Евгений Петрович. Я сажусь между вами и загадываю желание.

– Пока женщины будут накрывать на стол, Гелий и Леонид Петрович успеют душ принять, – распорядилась мама Лара.

Гелий хотел проводить гостя в ванную, но Телятников, обращаясь к его матери, спросил:

– Лариса Аркадьевна, а можно мне в Киев позвонить? На одну минуточку.

– Леонид Петрович, ну что вы спрашиваете? – всплеснула руками мама Лара. – Звоните и разговаривайте без всякого стеснения, сколько вам надо.