Реальная угроза

Калифорнии, ее подразделения ведут боевую подготовку ниже по побережью, в военной резервации Хантер-Лиггетт, бывшей когда-то огромным ранчо семьи Херста. Резервация, во время влажной зимы представляющая собой великолепные зеленые холмы, превращается раскаленным калифорнийском летом в нечто напоминающее поверхность Луны: бесчисленные крутые холмы с резкими очертаниями, искривленные бесформенные деревья и трава, превращающаяся в пыль под сапогами. Для Чавеза это был родной дом. Он прибыл сюда только что произведенным в звание младшего сержанта категории Е-5, и его тут же направили на дивизионные двухнедельные курсы боевых командиров, являющиеся школой подготовки взводных сержантов, откуда, в свою очередь, для него открылась дорога для поступления в школу рейнджеров - бойцов военного диверсионно-разведывательного отряда - в Форт-Беннинге, штат Джорджия. По возвращении из этой школы, самой тяжелой и сложной по обучению в армии, Чавез стал еще более худощавым и уверенным в себе. Его прибытие в Форт-Орд совпало с приездом сюда нового пополнения рекрутов для его батальона. Динга Чавеза назначили командовать отделением новобранцев, только закончивших свое обучение в пехотной школе продвинутого типа. Наконец-то молодой сержант получил возможность вернуть хотя бы часть своего долга. Армия вложила в него немало времени и средств, сделала Динга Чавеза человеком, гордым своими достижениями, и теперь наступило время передать эти навыки девяти зеленым новобранцам, а также продемонстрировать армии, что он сделан из материала, годного для настоящего боевого командира. Чавез принял командование отделением подобно приемному отцу в большой и непокорной семье заново приобретенных детей. Он хотел, чтобы новобранцы превратились в хороших солдат, потому что они принадлежали ему, а поскольку они принадлежали ему, Чавез принял все меры, чтобы эти птенцы стали настоящими бойцами.

В Форт-Орде он овладел искусством несения военной службы, ибо тактика пехоты для легких пехотинцев является именно искусством. Приписанный к роте "Браво" 3-го батальона 17-ю пехотного полка, чей не- сколько претенциозный девиз гласил: "Ниндзя! Ночь принадлежит нам!" - Чавез отправлялся в поле с лицом, покрытым маскировочной краской - в 7-й ДЛП даже вертолетчики носили ее, - и по-настоящему овладел этой специальностью, обучая своих солдат. Но самое главное - он полюбил ночь. Чавез научился сам и научил новобранцев скользить в ночи подобно шепоту ветерка. Цель подобных учений была, в общем-то, одинакова. Чавез знал, что он не сможет одержать верх над тяжелым формированием при лобовом столкновении, и потому учил своих людей утонченным хитростям, неприятным и страшным для противника, которые всегда использовались легкими пехотинцами: налетам и засадам, просачиванию через вражеские линии и сбору разведывательной информации. Скрытые передвижения были их главным оружием, а элемент неожиданности усиливал мощь ударов. Они появлялись там, где их меньше всего ожидали, и накосили свирепый удар - часто в рукопашной схватке или с очень близкого расстояния, исчезая в темноте прежде, чем противник успевал прийти в себя. Когда-то американцы немало страдали от подобных трюков, и потому только справедливо, что теперь они овладели ими, чтобы расплатиться сполна. Короче говоря, старший сержант Доминго Чавез стал человеком, которого апачи или Вьетконг признали бы самым или одним из самых опасных врагов.

- Эй, Динг! - послышался голос взводного сержанта. - Тебя ищет лейтенант.

Ночь в Хантер-Лиггетт оказалась длинной и тяжелой, и для них она закончилась с наступлением рассвета два часа назад. Учения длились почти девять суток, и даже Чавез испытывал усталость. Ему больше не семнадцать, с каким-то удивлением говорили гудящие ноги. По крайней мере, это были его последние учения с ниндзя. Его переводили в другую часть, и теперь он станет сержантом-строевиком в школе начальной подготовки в Форт-Беннинге, штат Джорджия. Чавез безгранично этим гордился. Армия настолько высоко ценила его, что решила сделать примером для новобранцев. Сержант встал, но, перед тем как отправиться к своему лейтенанту, сунул руку в карман и достал метательную звезду. С того самого момента, как полковник стал называть своих подчиненных "ниндзя", этот маленький, но смертельно опасный метательный снаряд превратился в предмет заботы и беспокойства для командования дивизии. Однако для хороших сержантов всегда было послабление, а Чавез являлся одним из них. Он швырнул звезду внешне малозаметным, но мощным движением кисти, и метательный снаряд на дюйм вонзился в ствол дерева, стоящего в пятнадцати футах. Чавез выдернул звезду, положил в карман и пошел к командиру.

- Прибыл, сэр! - произнес Чавез, вытягиваясь по стойке смирно.