Ребенок, семья и внешний мир

Теперь можно легко представить себе, что происходит при встрече этих крайностей, когда разочарованный даритель встречает разочарованного одаряемого. Один из них – опустошенный и с тревогой ищущий нового влияния, а другой – жаждущий проникнуть внутрь кого-то и оказать влияние. В крайнем случае, когда один человек целиком «проглатывает» другого, результатом может стать довольно абсурдное подражание. Такое объединение порой способствует появлению ложной зрелости или является причиной, по которой человек как будто все время играет какую-то роль. Ребенок, копирующий какого-то героя или героиню, может быть добрым, но его доброта все равно кажется наигранной. Другой ребенок отвратительно себя ведет, выдает себя за злодея, которым восхищаются и которого боятся, но вы чувствуете, что зло ему не свойственно, кажется навязанным – он играет роль. Распространенное явление – ребенок с болезнью, имитирующей заболевание кого-то, только что умершего и очень любимого.

Можно видеть, что такие близкие отношения между влияющим и подверженным влиянию являются своего рода любовными и легко могут быть приняты за настоящие, особенно самими людьми.

Между двумя полюсами крайностей находится большинство отношений между учителем и учеником. В них учитель любит учить и получать уверенность в своем успехе, но ему абсолютно не нужен успех для его психического здоровья: ученик также может получать удовольствие от предлагаемого ему учителем, не подвергаясь тревожному желанию копировать поведение учителя, запоминая или веря всему, чему его учат. Учитель должен уметь выдерживать сомнения или подозрения так же, как мать принимает различные прихоти в еде своих детей, а ученику следует научиться терпеть неудачи.

Из этого следует, что некоторые наиболее активные представители педагогической профессии могут быть ограничены в своей практической работе с учениками именно из-за своей увлеченности, которая не способна выдержать критику и проверку детьми предложенной им информации. На практике такие вещи неизбежны и утомительны, и их нельзя решить ничем, кроме как нездоровым доминированием.

Эти же соображения применимы к способу воспитания родителями своих детей: безусловно, чем раньше воспитание входит в жизнь ребенка, тем более серьезным должен оказаться результат влияющего и подверженного влиянию вида отношений, если он выставляется в качестве замены любви.

Если женщина не готова столкнуться с такими проблемами материнства, как испачканные штаны ребенка в момент срочного позыва к дефекации или прочие трудности, возникающие из-за столкновения собственного удобства и детской непосредственности, приходится думать, что ее любовь поверхностна. Она может доминировать над желаниями своего дитя, но в случае ее победы результат будет плачевным: успех такого рода легко превращается в неудачу, поскольку бессознательный протест ребенка может неожиданно проявиться в форме трудноизлечимого недержания. Разве это не напоминает преподавание?

Хорошее преподавание требует от учителя терпимости к фрустрациям из-за его непосредственности в самоотдаче, то есть кормлении; фрустрациям, которые могут остро переживаться. Ребенок, который готовится стать членом общества, естественно, также испытывает сильную фрустрацию, и ему помогают становиться воспитанным не столько указания, сколько способность самого учителя переносить присущие обучению фрустрации.

Фрустрация учителя не заканчивается признанием того, что преподавание всегда несовершенно, что ошибки неизбежны и что иногда любой учитель может поступать нечестно, несправедливо или вообще совершать плохие поступки. Еще сложнее смириться с тем, что даже лучшее преподавание иногда будет отвергаться. Дети привнесут в школьную ситуацию сомнения и подозрения, присущие их характеру и опыту и являющиеся неотъемлемой частью их собственных нарушений эмоционального развития. Кроме того, дети всегда будут склонны искажать полученные в школе знания, если их жизненный опыт не подтверждает или не опровергает эти сведения.

Учитель должен быть готов к таким разочарованиям, а ребенку придется смириться с настроениями и трудностями характера своих учителей. Иногда по утрам даже преподаватели встают с постели не с той ноги.

Чем глубже вникнуть, тем больше становится заметно следующее: если учителя и ученики живут здоровой жизнью, они становятся вовлечены во взаимное жертвоприношение непосредственности и независимости, что является почти такой же важной частью образования, как преподавание и обучение предметам школьной программы. В любом случае образование будет бесполезным даже при условии отличного преподавания предмета, если наглядный пример «ты – мне, я – тебе» отсутствует или игнорируется из-за доминирования одной личности над другой.

Какой вывод можно сделать из всего этого?