Ребята и зверята

— Ну, будет, не плачь, Маня, ты же не знала, что это так кончится. Вот погоди, будешь ветеринаром, ты за этих лисят сколько добра сделаешь животным.

Они стали ее утешать и, чтобы перевести разговор, обратились к Наташе и Юле:

— Ну, а вы кем будете, девочки?

— Мы будем учиться, как лучше разводить и оберегать леса, — разом отвечали обе девочки. — Пока будут целы леса, будут в них жить и разводиться звери.

— Верно, дружочки, это вы хорошо придумали. Вырастете — будете, значит, помогать отцу. И смотрите, никогда не забывайте, что весной у всех зверей есть маленькие, беззащитные детеныши.

— Будьте покойны, Виктор Васильевич, мы никогда не забудем об этом.

Чубарый

Не видать бы нам Чубарого, как своих ушей, если бы не случилось с ним беды на перевале. Это был первоклассный конь, — разве отдали бы его так просто нам, ребятам?

В первый раз его привели зимой. Все взрослые вместе с отцом ходили на конюшню, спорили о чем-то и мерили его сантиметром.

— Красавец! Не конь, а малинка! — с удовольствием говорили они, возвращаясь в теплую комнату, румяные и озябшие.

Мы тоже пошли посмотреть.

Высокий гладкий жеребец плясал на снегу у столба, терся об него головой, грыз его зубами и все время переступал с ноги на ногу. Внутри у него что-то похрустывало и переливалось.

Мы подошли ближе. Он еще пуще заиграл, забрыкался и покосился на нас темным глазом.

— Ничего себе конишка, — солидно сказала Соня, — одно плохо — хрустит очень и дергается так, что и погладить его нельзя. Ба-а-луй! — закричала она басом и смело шагнула к столбу.

Лошадь тоненько заржала, ухватила Соню за капор и дернула направо и налево.

— Убивают Шоню! — ахнула около меня Наташа.

Мы с Юлей закричали и замахнулись на Чубарого. Он удивился и выпустил капор. Соня попятилась.

— Сумасшедшая лошадь. Его в сумасшедший дом надо, — сказала она горько, — хватается прямо за чужую голову.

Лицо у нее стало белое. Отморозила, может быть, а может, обиделась на Чубарого.

Летом, когда отец проносился по улицам на Чубарке, все выбегали за ворота и смотрели вслед. Собаки пролезали в подворотни и, напрягая мускулы, поспевали наперерез. Ни одной из них не удалось еще вцепиться в Чубаркин хвост. Они отставали одна за другой, захлебываясь от ярости.

А из лошадей никто и не пробовал состязаться с Чубарым. Это было бы просто смешно. Вы бы посмотрели, как он, нигде не замедляя хода, духом пролетал двенадцать километров от города до нашего поселка на озере Иссык-Куль!

Там, перед домом, где мы жили, была зеленая лужайка. Чубарый огибал круг, останавливался у крыльца и, вытягивая шею, громко, продолжительно фыркал. А после этого дышал совершенно спокойно. Мы выносили ему кусок хлеба или сахару. Чубарый осторожно забирал губами угощение, и не было случая, чтобы он прикусил кому-нибудь руку.

— Нет, вы посмотрите. Вы только посмотрите, как он дышит, — хвастался Чубаркой отец.

Все просовывали пальцы за подпругу и говорили: «Да, действительно, замечательно дышит».

Вот какой он был, наш Чубарка, когда однажды, в середине лета, отец снарядил его по-походному и уехал на нем через горы, на областной съезд лесничих, в город Алма-Ата.

Прошло около месяца. Отец все еще был в отъезде. Раз ночью меня разбудила гроза. Ветер и дождь стучали в окно. Над крышей трещали громовые раскаты, и вся комната разом освещалась молнией. Я только хотела спросить, не может ли она убить кого-нибудь прямо в кровати, как вдруг наступило затишье и за дверью послышался отцовский голос. Мы все очень обрадовались, завернулись в одеяла и вышли в соседнюю комнату. На полу валялось мокрое платье, на столе стоял самовар, и отец, переодетый в сухое, грелся горячим чаем.

— Какой ты красный, — сказали мы ему, едва успев с ним поздороваться, — загорел так сильно, что ли?

— Загоришь тут, в такой передряге.

— Обещание свое не забыл — привез нам конфет?

— Нет, не привез.

— Почему?

— Не привез, да и все тут.

— Ну, может быть, какие-нибудь другие подарки?

— Нет, и другого ничего не привез.

Мы переглянулись.

— Как же так? Сам обещал, а сам…

Отец схватился за виски.

— Убери их, пожалуйста, — сказал он матери, — у меня голова раскалывается от боли, а тут изволь разговаривать.

— Он ничего не забыл, все купил и привез бы, конечно, но… в горах приключилось несчастье. Идите теперь, идите, не надоедайте. Хорошо, что хоть сам он вернулся живой и здоровый.

Нас вытолкали и захлопнули за нами дверь. Мы ровно ничего не понимали.

— Какое же несчастье может случиться с конфетами в горах?

— Размокли и утекли вместе с дождем. Очень просто, — сказала Наташа.

— Нет, не похоже на это.

— Сколько вы книжек перечитали и до сих пор еще не знаете, что в горах всегда заблуждаются.

Соня презрительно дернула плечом и нащупала под подушкой толстую книжку «Мир приключений».

— Небось, проблуждаешь там без обеда, так не то что на конфеты, на что попало набросишься с голодухи, — пробурчал еще кто-то.

На этом мы и заснули.

Утро после грозы было ясное. Взошло солнце и осветило верхушки деревьев. Земля еще не просохла от дождя и была холодная и сырая. Мы вышли на пустынный двор и отправились в конюшню.