Речи бунтовщика

Они анализируютъ происхожденіе закона и убждаются, что въ его основ лежатъ или богъ — это созданіе стихійнаго страха дикарей, — или кровавая побда, достигнутая огнемъ и мечемъ. Они изучаютъ характеръ закона и убждаются, что отличительная черта его — неподвижность, косность, а не эволюція, между тмъ какъ человчество развивается непрерывно. Они пытаются узнать, чмъ поддерживается законъ, и передъ ними предстаютъ ужасы византизма, жестокости инквизиціи, пытки среднихъ вковъ, цпи, палица, топоръ палача, темныя подземелья тюремъ, страданія, стоны, плачъ и проклятія. Въ наши дни — все то же: топоръ, ружье, веревка и тюрьма. Съ одной стороны, заключенный, посаженный подобно дикому зврю въ желзную клтку, доведенный до полнаго упадка умственныхъ и нравственныхъ силъ, съ другой — судья, лишенный всякаго человческаго чувства, живущій въ мір юридическихъ фикцій, посылающій людей на гильотину съ сладострастіемъ и холоднымъ спокойствіемъ сумасшедшаго, не сознающій даже, до какого паденія онъ дошелъ.

Передъ нами цлое племя законодателей, издающихъ законы, не отдавая себ отчета въ томъ, что они длаютъ, вотирующихъ законъ о санитарномъ состояніи городовъ, не имя ни малйшаго понятія о гигіене, издающихъ приказы о вооруженіи войскъ, не зная ни одной системы ружей, обсуждающихъ реформы по народному образованію и воспитанію, не будучи въ состояніи дать порядочнаго воспитанія своимъ собственнымъ дтямъ. Но, издавая законы вкривь и вкось, они никогда не забываютъ придумать наказанія для голышей, точно и опредленно ршить вопросъ о тюремномъ заключеніи, ссылк на каторгу и преслдованіи тхъ, которые не подчиняются ихъ требованіямъ. Передъ нами тюремщикъ, идущій врными шагами къ потер всякаго человческаго чувства, жандармъ, дрессированный не хуже гончей собаки, сыщикъ, любующійся своими дяніями, доносъ возвеличенный въ доблесть, развратъ, возведенный въ систему. Самыя гнусныя стороны человческой природы, самые низкіе пороки поддерживаются и поощряются для торжества Закона.

Мы видимъ все это, и вотъ почему, вмсто того, чтобъ безсмысленно повторять старую формулу: „Уваженіе къ закону”, мы говоримъ — „Презрніе къ закону и ко всмъ его атрибутамъ!” Гнусныя и трусливыя слова: „Подчиненіе закону”, мы замняемъ словами: „Отрицаніе всякихъ законовъ и возстаніе противъ нихъ!” Вспомните злодянія, совершенныя во имя закона, взвсьте добро и зло, принесенное имъ, — и вы увидите, что мы правы.

II.

Законъ появился сравнительно недавно; цлые вка человчество жило, не имя никакихъ законовъ, ни писанныхъ, ни даже высченныхъ на камняхъ, въ вид изображеній, при вход въ храмы. Въ ту эпоху отношенія между людьми опредлялись обычаями и привычками, строгое слдованіе которымъ вселяло къ нимъ уваженіе. Каждый, съ ранняго дтства, пріобрталъ привычку исполнять ихъ наравн съ умніемъ добывать себ пищу охотой, скотоводствомъ и земледліемъ. Вс человческія общества прошли черезъ эту примитивную фазу, да и теперь большая часть человчества не иметъ писанныхъ законовъ. Мелкія племена до сихъ поръ руководствуются своими обычаями, у нихъ есть свое „обычное право”, какъ говорятъ юристы, свои соціальныя привычки, и этого вполн достаточно для поддерживанія хорошихъ отношеній между членами отдльныхъ деревень, племенъ и общинъ. То же самое происходитъ и у культурныхъ народовъ; вн большихъ городовъ взаимныя отношенія между жителями устанавливаются не по писаннымъ законамъ законодателей, а по стариннымъ обычаямъ, получившимъ право гражданства. Въ Россіи, Италіи, Испаніи и даже въ большей части Франціи и Англіи, крестьяне не имютъ никакого представленія о писанномъ закон. Они сталкиваются съ нимъ только при своихъ сношеніяхъ съ государствомъ; для взаимныхъ же отношеній, иногда очень сложныхъ, они пользуются старинными обычаями.

Изучая обычаи первобытныхъ народовъ, мы замчаемъ, что ихъ порождаютъ два совершенно различныхъ теченія.