Речи к немецкой нации

Если в первом случае Фихте признает процесс культурного самоубийства языка необратимым, то во втором случае «нравственная порча» и «иностранщина» накладываются все же на изначально живой язык и изначально самобытную народную образованность, на «добрые задатки», и потому, своевременно напомнив об этих задатках, можно их развить и не дать «иностранщине» подавить их. Изначальный народ, временно впавший в подражание иностранной образованности, возможно исправить и спасти для самобытного культурного творчества, если воспитать и вырастить в нем поколение, с полным сознанием преданное культурной работе в отечественном духе, поколение, которому всему свойственна живая вера и твердая совестная воля к национальным целям, – поколение органичного национального характера. Ибо народ и нация, повторим еще раз, суть для Фихте не этнографические, не генетические, не географические даже категории, и при всей тесной связи судьбы нации и судеб ее языка первая однако не исчерпывается и не определяется безоговорочно последними, – нация и народ суть категории веры и убеждения, и патриотизм есть предмет нравственно-религиозного воззрения. Поэтому нацию, впавшую в нравственную порчу и расслабление, в приступ псевдо-цивилизованной «иностранщины», возможно вылечить – нравственным воспитанием, воспитанием веры и воли. Причем подобное воспитание есть единственное средство, особенно после военно-политического поражения нации, после иностранного завоевания или в положении, равнозначном завоеванию.

Но кто должен взять на себя дело этого воспитания? Государство не намерено тратиться на это образование, считая эти вложения убыточными. Фихте уделяет немало сил и красноречия опровержению этого мнения, доказывая, что расходы государства на дело национального образования не только окупятся (новые школы по его мнению должны быть настроены на возможно полное самофинансирование), но позволят избежать в будущем многих ныне весьма обременительных издержек в других областях. Если государство так и не поймет своей «самой выгодной выгоды» и станет по-прежнему ориентироваться на ценности внешнего престижа и военно-политической мощи нации (ценности, по убеждению Фихте, недостойные изначального народа и заимствованные у наций мертвого языка) и полагаться на внешние чиновные реформы, оставляющие незадействованным дух и характер нации, если таким образом в государстве будет по-прежнему преобладать «заграничное политическое искусство», национальным воспитанием на новых началах должны заняться «благонамеренные частные лица». Государственная инициатива в деле национального воспитания более желательна – государственное значение этого воспитания позволит уверенно надеяться, что все разумные родители добровольно предоставят своих детей попечению новой школы, и тем самым явление поколения питомцев новой школы не будет замедлено родительским произволом. Однако с того момента, как государство примется за решение задачи национального воспитания, и осознает свою обязанность и право работать на этой ниве, усилия частных лиц в этой области, по Фихте, сделаются излишними, ибо отныне новая школа встает под покровительство государственной власти. Впрочем, чтобы государство проявило здесь инициативу, должна измениться государственная идеология воспитания. Верно, что государство не должно заботиться о трансцендентном достоинстве и блаженстве своих подданных и что поэтому религиозное воспитание и образование не должно становиться официально-государственным делом. Но из этого отделения государства от церкви в деле народного просвещения только для недальновидного политика следует отделение государства от нравственности и религиозной совести подданных. Между тем неверно, будто государство может достигать своих целей независимо от нравственности своих подданных, будто в просвещенном государстве подданные могут исповедовать любые нравственные и религиозные мнения без ущерба для целей государства. Ибо нравственная порча личного и национального характера, слабость воли правителей роковым образом сказывается и на собственно политической истории государств. Поэтому образование, и прежде всего нравственное и гражданское воспитание, непосредственно необходимо для земной жизни. Религиозным воспитанием государство может не заниматься (в спокойные эпохи национального развития), но нравственное воспитание юношества, создание цельности ума и воли на основе народной веры, должно составлять постоянную заботу государства, если оно желает воспитывать не просто чиновников или бойцов, но людей, которым свойственна живая любовь к отечеству и которые готовы трудиться для него на своем месте.