Речные разбойники

– Открыли путь? Да только перед этим все мосты сожгли. Вы заставили меня нанести ей поражение, а затем завербовать.

– Ну не прям заставили, мы лишь понадеялись, – безмятежно заявила Чао Гай безо всякого стыда. – Мудрец зовет это судьбоносным совершенством, ведь командир Ян идеально впишется в наши ряды. К чему ей терпеть издевки своего начальства, если она может жить с нами в сытости и довольстве? Кто выиграет от ее нищеты, а, сестрица Линь? Она? Ты? Командующий Гао приказал избить ее палками и выслал на сотни ли, и все потому, что она осмелилась пережить бурю, которая унесла с собой все остальное. И теперь ей приходится восстанавливать свое доброе имя с помощью этого обреченного на провал и бесполезного поручения, лишь бы потешить самолюбие советника?

В ее голосе звучал гнев и такая праведная, отчаянная ярость по отношению к миру, которая порой овладевала Чао Гай. Но в закипающей злости Линь Чун не было места сочувствию:

– Ты солгала мне.

– А надо было тебе все как на духу выдать?

Чао Гай не отрывалась от дороги, но внезапно она быстро бросила на Линь Чун острый, проницательный взгляд. Расскажи они ей все, ч ' то бы она сделала? Думать об этом не хотелось, ведь за ней тоже все мосты были сожжены.

– А сокровища вам вообще нужны? – засомневалась она. – Мы за золотом охотились или за командиром Ян?

– Ох, ну куда же без золота, – ответила Чао Гай. – Но да, командир Ян тоже оказалась нелишней. Зачем сводить жизнь к чему-то одному, сестрица Линь? Иногда можно найти хитроумные способы, чтобы сложить мозаику более приятным образом… Одним выстрелом двух зайцев убить можно, разве нет?

Она говорила чересчур самодовольно. Линь Чун крепко сжала челюсти. Она сама не знала, ч ' то собиралась сказать, знала лишь, что все это было неправильно, хотя Чао Гай, казалось, так легко объяснила каждое свое действие. Линь Чун всю свою жизнь руководствовалась моральными убеждениями, а потому Чао Гай могла бы хоть восемь веков объясняться, но все будет без толку.

Это было неправильно.

– Мы не хотели ставить тебя в неловкое положение, – уже более спокойно пояснила Чао Гай, когда ответа от Линь Чун так и не последовало. – Наш премудрый Тактик был уверен, что, если все пойдет как надо, ты хорошо и честно исполнишь свою роль и не будешь страдать от навязанных нами мотивов. Ты хаоцзе, сестрица Линь, как и сестрица Ян, и все, что ты говорила, произошло ради того, чтобы спасти ее. Ты это делала не из себялюбия или чувства долга, а лишь искренне протянула ей руку помощи и пригласила разделить наши блага…

– Не смей, – перебила ее Линь Чун. – Никогда больше, слышишь меня? Или я уйду отсюда в поисках собственного пути.

– Я понимаю, – искренне, но в то же время безмятежно промолвила Чао Гай.

– Я сама буду принимать решения, – не унималась Линь Чун. – И не позволю тебе за меня решать лишь потому, что тебе кажется, что так будет проще. Я не соглашалась на подобное, это не в моих правилах. Да как вы с У Юном только посмели…

Чао Гай подняла руку, кивая:

– Я услышала твои доводы. Это трудный путь, но я уважаю твой выбор. Клянусь, отныне ничего от тебя утаивать не буду. Это устроит? – в ее голосе не чувствовалось злобы, она дождалась осторожного кивка Линь Чун и продолжила: – Вот и порешили. Тогда добро пожаловать в ряды главарей Ляншаньбо, сестрица Линь. Надеюсь, мы сможем соответствовать твоим стандартам, а ежели нет, то надеюсь, что ты сумеешь изменить нас, чтобы тебе не пришлось искать другое прибежище.

Линь Чун моргнула, задумавшись на миг, уж не помутилось ли у нее в голове из-за травм. Как же все так получилось: она лишь высказала свое мнение, но каким-то образом Чао Гай удалось провернуть то, что она хотела, и Линь Чун оказалась в числе главарей Ляншаньбо… Словно Линь Чун пришла, чтобы заявить о себе как о движущей силе перемен, стать образцом для разбойников именно так, как хотела Сун Цзян.

Но Линь Чун не могла понять, говорила ли Чао Гай искренне или то была очередная манипуляция. Все же Линь Чун сделала лишь то, что должна была, верно?

Она находилась в смятении. Она не раз сомневалась в искренности У Юна, но никогда – в Чао Гай.

Линь Чун придержала лошадь, чтобы чуть поотстать от Чао Гай и наедине с собой обо всем подумать.

Когда они добрались до горы, все тело Линь Чун болело, словно она угодила в водоворот и несколько дней кряду не могла из него выбраться. Они подъехали к постоялому двору Чжу Гуй уже затемно, и Сухопутная Крокодилица увела усталых скакунов, чтобы почистить их и дать животным отдохнуть и набраться сил, а всадники улеглись на заранее приготовленные тюфяки. Несмотря на жгучую боль из-за раны в боку, Линь Чун спала как убитая, но при пробуждении едва могла пошевелиться. В забинтованном боку ощущалась болезненность, которая отдавалась в бедро, однако куда хуже дело обстояло с ушибами – последствия падения чувствовались и в тех местах, о которых она и подумать не могла.

Она была так рада, что до горы оставалось совсем чуть-чуть. Ей нужна… Ей нужна Волшебный Лекарь. И кровать. Ее собственная кровать в этом месте, что теперь стало для нее домом.