Реестр исполненных желаний

хоть десять за все время пребывания. Бабушка в этом руководствовалась не

соображениями пользы или выгоды, а исключительно своим желанием удивить

и побыть в центре внимания. Хотя как знать, возможно именно эти дружеские

ужины в саду, с обильной и вкусной едой и привлекали постояльцев. Так или

иначе, ни одна квартира не оставалась не снятой не только в сезон, но даже в

сентябре-октябре, когда начинали пустеть улицы и пляжи, и закрывались один

за другим рестораны и пансионы. Бабушка всегда всем повторяла, что живет на

море постоянно и будет рада видеть гостей и в декабре, и в январе. И, вы не

поверите, иной раз такие находились! Однажды у нее весь январь жил какой-то

художник, а в другой раз в аппартаментах с камином-драконом поселился на

всю зиму археолог и ученый, специалист по этрускам Пьетро Ботти. Дедушка

возил его осматривать этрусские некрополи в Вольтерре и Черветери. В ящике

письменного стола он оставил свои черновики о этрусских захоронениях в

районе Вольтерры, которыми я и воспользовалась когда писала «Non ad

sepultus”. Но эти завтраки и ужины были единственным отступлением от

Правил и Порядка. В остальном бабушка была таким ревностным

приверженцем строгой дисциплины, что дедушка иногда подшучивал над ней и

говорил, что ее, должно быть, потеряла в Италии какая-то немецкая семья.

Бабушка строго смотрела на него и говорила: «Дед, ты шутишь», и дедушка

замолкал. Впрочем, шутил он подобным образом нечасто и только в кругу

родных.

«Ну все, Аня, мы пришли» - прервала я себя, когда мое воображение

истощилось, - «продолжение завтра».

«Мам, давай ты мне сегодня не будешь читать в кровати, а расскажешь что было

дальше?» Просьба Ани мне, конечно, польстила, но «дальше» я еще не

придумала! Поэтому ответила неопределенно, без обещаний, которые, как

известно всем, а тем более детям, «надо выполнять»: «Посмотрим» - сказала я.

«Ведь уже поздно, а нам еще Колю переодевать, ты чисти зубы и ложись, а там

видно будет».

Но когда мы пришли домой, выяснилось, что Коля куда-то дел свою бутылочку

для молока. Пока мы ее искали, он орал, так как хотел молоко и спать, исчерпав

последние запасы моего терпения. Бутылочка спокойно лежала в стиральной

машине, и нашел ее дедушка, но было уже слишком поздно, да и вообще не до

рассказов.

Глава 5. На другой день по дороге на море.

«На чем я вчера остановилась?» - спросила я Аню, когда мы спустились по

лестнице к морю.

«На бабушке. Или на дедушке.»

«Да, на дедушке. Он был такой тихий и молчаливый, что его редко кто замечал.

Но он умел плести корзины и клетки для птиц, вырезал из дерева лошадей и

человечков, делал рамы для зеркал, подсвечники и абажуры из отшлифованных

морем веток и корней. Учиться плести корзины к нему не только приходили со

всей округи, но и приезжали со всей Тосканы. Главным увлечением дедушки

был садовничание. Утром, когда все еще спали, он выходил в сад, подметал

дорожки, поливал цветы, обрезал сухие листья, развешивал камни и куски

кирпича на побегах плетистых роз, вызывая удивление и недоумение у

постояльцев (это был его секрет, вполне прозаический для знающего свое

ремесло садовника, и загадочный и странный для непосвященных) и творил

прочие мелкие ботанические чудеса. Потом он шел на пляж и втыкал поближе к

морю два зонтика: полосатый и розовый, после чего отправлялся за свежей

выпечкой или выполнял мелкие поручения постояльцев, словно читая их

желания. Люди часто склонны считать особой прозорливостью и чуть ли не

чудом всего лишь обыкновенную наблюдательность, внимание и

небезразличное отношение к людям. Постояльцы удивлялись свежим

круассанам с шоколадом - «как Вы угадали!», внезапно нашедшимся очкам для

плавания, вовремя появившейся на ночном столике книге. Кроме того, дедушка

щедро раздавал растения из своего сада и никогда не отказывал постояльцам в

маленьких одолжениях — подбросить до Ливорно, отвезти в Сан Джиминьяно,

художнику достал редкие краски и сказал «нет-нет, денег я с вас не возьму, я

сам смешал их», исследователя творчества художников-маккьяйоли познакомил

с какой-то ветхой внучатой племянницей Канниччи... Удивительно, как только у

него на все хватало времени: ведь и Джулию на пляж сопровождал обычно он.

Даже если на море шли втроем (Джулия, дедушка и бабушка, мама приезжала

редко), бабушка сразу располагалась в шезлонге под зонтом и препоручала

Джулию заботам дедушки. Он мазал ее кремом: «Джулия, скорее иди сюда, я

тебя намажу, а то нам от бабушки влетит!», следил, чтобы она не обгорела:

«Джулия, поиграй в теньке, а то ты уже красная, как бы нам от бабушки не

попало!», не сидела на солнце без панамки, заходила в воду не раньше, чем

переварит завтрак... Отдохнув часок в шезлонге, бабушка надевала элегантную

шляпу в тон купальника и уходила прогуляться, а дедушка оставался