Реформы в России в 2000-е годы

По мнению Владимира Мукомеля, до последнего времени указание на «необходимость адаптации и интеграции» были декларациями, не реализованными на уровне реальной политики или программ: «[Л]ишь в последнем указе Президента России (от 7 мая 2012 г. № 606 “О мерах по реализации демографической политики Российской Федерации”. – О. К.) ставится задача разработки соответствующих программ “социальной адаптации и интеграции мигрантов”» [Мукомель, 2013, с. 697]. Однако на локальном уровне такие программы разрабатывались. В Санкт-Петербурге «обеспечение социальной интеграции и культурно-языковой адаптации мигрантов» стало одной из задач в последней по счету городской «Программе гармонизации межкультурных, межэтнических и межконфессиональных отношений, воспитания культуры толерантности в Санкт-Петербурге на 2011–2015 годы». Эта пятилетняя программа – третья по счету в Санкт-Петербурге. «Мигранты» впервые оказываются самостоятельной целевой группой Программы. Перед реализаторами Программы возникает вопрос: как отделить на практическом уровне эту группу от традиционных для Программы «этнических общин», как привлечь целевую группу и организовать работу с ней? Ставка ожидаемо была сделана на городской Дом национальностей и «диаспоры». Через них распространялась информация о музейных программах «для мигрантов» и другие новости. Новацией Программы стала организация бесплатных курсов русского языка для мигрантов, о которых речь пойдет ниже.

Прежде чем описывать различные практики в области интеграции, определимся с понятиями. «Интеграция – процесс, результатом которого является принятие мигранта местным социумом как на индивидуальном, так и на групповом уровне и подразумевает, что мигранты, сохраняя свою культурную идентичность, объединяются с принимающей средой в единое сообщество на некоем внеэтническом, значимом как для группы, так и для принимающей среды основании» [Мукомель, 2013, с. 695]. Использование этого термина в международной практике предполагает указание на разделенную сторонами (сами мигранты, правительства отправляющей и принимающей страны, общественные организации и население принимающей страны) ответственность за результат этого процесса [Communication, 2003].

Сознательное использование этой категории в российском контексте представляет собой, в определенном смысле, политический жест, в котором, с одной стороны, происходит отказ от объективизирующего взгляда на мигрантов (они оказываются одним из партнеров в сложной системе отношений, обладающим собственным голосом и ресурсами); с другой – снимается сугубо государствоцентричный (административный) взгляд на феномен.

Исследователи выделяют в проблематике интеграции два измерения: а) протекающий по большей части стихийно процесс включения новичка в общество (спонтанное освоение им практического знания, обеспечивающего решение повседневных проблем, будь то навыки оплаты проезда в городском транспорте или устройство детей в школу); б) политический проект, представляющий собой попытку сознательного и целенаправленного воздействия на (стихийный) процесс в определенном направлении. «Таким образом, выражение “интеграция мигрантов” обозначает, с одной стороны, определенную совокупность административных мероприятий, т. е. усилий государства и его аппарата по включению новоприбывшего населения в институты страны. С другой стороны, интеграция мигрантов – это объективно протекающий процесс интегрирования, т. е. нечто, происходящее независимо от чьих-либо субъективных усилий» [Малахов, 2014, с. 46]. Следует уточнить, что целенаправленное воздействие на процесс (разработка «совокупности мероприятий») – становится заботой не только государственных структур. В него активно включены как неформальные сетевые сообщества (объединяющие людей в сходной жизненной ситуации или интересами и т. д.), так и разнообразные НГО (правозащитные, этнокультурные, социальные, бизнес и т. п.). По мнению исследователей, особая роль в этом процессе принадлежит «диаспорам» [Berg-Nordlie, Tkach, 2016][26].