Регионы Российской империи: идентичность, репрезентация, (на)значение. Коллективная монография

Примечательна позиция исследователя российской правовой системы Дж. Бурбэнк, назвавшей волостные суды «триумфом имперского государства»[419]. Цепь рассуждений, итогом которых стал этот вывод, начиналась указанием на то, что управление таким огромным государством, как Российская империя, не могло основываться лишь на военной силе, необходимой на начальном этапе присоединения новых территорий. Важным фактором роста российского имперского государства стало масштабное рассредоточение скромных ресурсов на большой территории. В практическом отношении для поддержания контроля и порядка в стране была выстроена особая структура, основанная на множественных стандартах, позволявших инкорпорировать установившиеся в том или ином регионе нормы и обычаи в общероссийскую правовую систему[420]. Эти меры, по мнению Бурбэнк, позволяли эффективно утвердить верховенство российской власти на территории империи. При этом население великорусских губерний получало достаточно широкие полномочия для самостоятельного управления на местах. Российским политическим элитам приходилось мириться с автономизацией региональных правовых систем в связи с отсутствием у власти необходимых ресурсов (административных, демографических, финансовых и др.) для осуществления общей координации социальной жизни имперской периферии. По мнению историка, деятельность волостных судов являлась уникальным явлением с точки зрения вовлечения всех слоев населения в созданную государством правовую систему, основанную на особой дихотомии «обычай – закон»[421]. Созданная система позволяла безграмотным крестьянам принимать активное участие в общественной жизни, формируя среду, укреплявшую «и собственное достоинство человека, и государственную власть, связывая их в единый, двухсторонний процесс общественного развития»[422].

Интереснейшая работа Дж. Бурбэнк основывается на анализе большой политической картины развития империи и охватывает значительный в хронологическом отношении период. На уровне макроанализа сложно не согласиться с мнением Дж. Бурбэнк об отсутствии у российской власти достаточных ресурсов для внедрения единообразных законодательных стандартов по контролю населения на огромной территории и решения последней задачи в том числе за счет введения системы волостных судов, позволявших с минимальными затратами инкорпорировать неформальное крестьянское судопроизводство в государственную систему судопроизводства. К тому же это позволило сохранить крестьянскую общину, обладавшую с этого момента полномочиями для самостоятельного управления, как структуру, признававшую верховенство власти и платившую налоги и подати.

Но действительно ли волостной суд был «необычайно удачной» инициативой, «превратившей закон в часть повседневной жизни для большинства населения Российской империи»[423]? Отметим сразу, что если изменить масштаб и привлечь источники, отложившиеся на региональном уровне, то взгляд на реализацию реформы и достигнутые результаты может существенно измениться.

Огромный массив материалов, хранящихся в региональных российских архивах, свидетельствует: процессы «принятия» волостного суда не только профессиональным судебным сообществом, интеллигенцией и властью, но самим крестьянством проходил очень сложно. Идеальный образ самоуправления и суда, существовавшего, с одной стороны, по своим нормам и правилам, а с другой, эффективно взаимодействующего с органами государственной власти в вопросах социального и экономического развития территорий империи, в действительности был мало соотносим с реальностью.

КРИТИКА ГУБЕРНАТОРОВ

Реализация «Общего положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» рассматривалась властью как процесс сложный и потенциально конфликтный. Ожидали возникновения проблем и в связи с введением волостных судов. Именно поэтому в апреле 1861 года Главный комитет об устройстве сельского состояния определил, что «возникавшие при введении в губерниях Положений о крестьянах недоразумения и вопросы должны быть передаваемы по принадлежности в местные губернские по крестьянским делам присутствия, которые, в случаях встреченных ими сомнений, представляют о том, чрез начальников губерний, министру внутренних дел для дальнейшего направления сих дел»[424]. Иными словами, при возникновении сложностей вопрос мог выноситься через посредство губернаторов прямо в министерство.

Обращения в органы исполнительной власти в связи с деятельностью волостных судов быстро стали массовыми. Министерствам юстиции и внутренних дел приходилось почти в ежедневном режиме отвечать на простые и сложные вопросы об организации деятельности волостного суда.